Рассмотрим один сюжет из упомянутой монографии П. И. Тахнаевой про Газимухаммада:

“Однажды она [Патимат] готовила хинкал, поставив кастрюлю на огонь. Кастрюля не закипала, а был такой обычай бросать щепотку муки, чтобы скорее закипало, она тоже подсыпала в кастрюлю муки. Газимухаммад смотрел на это. Спросил её Газимухаммад: “Для чего ты это сыплешь?” Она ответила, не зная для чего это делают: “Адат такой, сыпать”. Опять спросил он: “Для чего её все-таки ссыпать, в чем смысл?” Она опять ответила: “Адат такой, ссыпать”. Газимухаммад сказал ей: “С сегодняшнего дня, если еще раз так посыплешь, я отрежу тебе голову! Чем она тут занимается, называя его адатом! В то время, когда я занят уничтожением всех известных в этом мире адатов и утверждаю шарит, неужели потерплю адат у себя дома, в кастрюле, в хинкале”.

Давайте теперь еще раз поразмыслим над темой соотношения адата и шариата и теми националистическими нарративами, которыми описывается эта эпоха в историографии. Напоминаю, что кабардинцы совершили хиджру за Кубань и выступали именно за этот проект (Имамат), как и абадзехи, шапсуги и прочие адыгские общества Северо-Западного Кавказа. Ранее, еще в конце XVIII в. Исхак Абуков вместе с князьями Атажукиными провели реформу, полностью обнуляющую прежние адаты (хабзэ) и утверждающую новый общественный уклад, в рамках которого класс князей полностью низводился до класса дворян (уорков/узденей). Мухаммад Мирза-Анзоров - наиб имама Шамиля в Малой Чечне, присоединился к движению, даже учитывая то, что имам уничтожил население его родного аула. У этих людей не было категорий Blut und Boden (кровь и почва). Решал глубинный экзистенциал му’мина, готового и на хиджру (переселение), и на смерть на пути Аллаха.

Думайте.