Santry's Singularity blog

​​Чем проще материальная культура общества, тем меньше названий для разных цветов в его языке. По крайней мере в исторической перспективе. Первым намеки на эту корреляцию подметил канцлер британского казначейства, Уильям Гладстон в 1858 году в трехтомнике «Гомер и его время».

Великий поэт называл море «виноцветным» — omops — «выглядит, как вино». Винноцветными в Илиаде были и быки. Chlôros «зеленый» Гомер использовал для описания оливковых прутьев, лиц, бледных от страха, и, внезапно, мёда.

Поэтические вольности, скажете вы. А как насчет того, что в его трудах нет ни одного слова, которое могло значить «синий»? Да и в Ветхом Завете обнаруживается похожая путаница и недостача оттенков.

Гладстон предположил, что «орган цвета и цветовые представления были слабо развиты у греков героической эпохи» и способность различать оттенки появилась у людей позднее. Эта идея еще долго подпитывала гипотезу Сепира — Уорфа.

Антропологи сначала чуть не подтвердили догадки, а затем разбили идею Гладстона в пух и прах.

Нехватка слов повторялась в живых языках. Индейцы дакота-сиу обходились одним словом для синего и зеленого, коренное население Суматры использовало только четыре базовых слова для обозначения цвета: черный, белый, красный и желтый. Иные
племена и вовсе имели только три названия для цветов. Но, аборигены с легкостью проходили тесты на цветовую слепоту.

Бедность цветовой палитры оказалась культурным явлением. Скорее всего разгадка в том, что общество, не знающее разнообразных красителей, не нуждается в отдельных названиях для большинства цветов. Но со временем краски становятся доступнее, цвета приобретают культурный контекст, обретают важность, а с ней и отдельные названия.

Этот процесс достиг апогея с появлением полиграфии и компьютерной графики. Возникла потребность в палитрах типа sRGB, где оттенкам видимого спектра присвоены цифровые коды.

Похоже, аналогичный путь, пусть и медленнее, проходят названия вкусов. Сладкий, соленый, кислый, горький и умами, может быть терпкий и пряный, — преступно мало названий для того разнообразия ощущений, которое предлагает пища. Но дегустаторы уже рисуют палитры. Пускай отдельные оттенки в них все еще передаются через сравнения, с распространением пищевых 3D-принтеров или триумфом молекулярной кухни классификации вкусов наверняка обретут математическую строгость, присущую цветовым таблицам.

На фото вкусовая палитра, составленная Ассоциацией спешиэлти кофе (SCA).

www.tgoop.com/SantryBlog/294

784 viewsedited  Nov 2, 2021 at 13:36

​​Чем проще материальная культура общества, тем меньше названий для разных цветов в его языке. По крайней мере в исторической перспективе. Первым намеки на эту корреляцию подметил канцлер британского казначейства, Уильям Гладстон в 1858 году в трехтомнике «Гомер и его время».

Великий поэт называл море «виноцветным» — omops — «выглядит, как вино». Винноцветными в Илиаде были и быки. Chlôros «зеленый» Гомер использовал для описания оливковых прутьев, лиц, бледных от страха, и, внезапно, мёда.

Поэтические вольности, скажете вы. А как насчет того, что в его трудах нет ни одного слова, которое могло значить «синий»? Да и в Ветхом Завете обнаруживается похожая путаница и недостача оттенков.

Гладстон предположил, что «орган цвета и цветовые представления были слабо развиты у греков героической эпохи» и способность различать оттенки появилась у людей позднее. Эта идея еще долго подпитывала гипотезу Сепира — Уорфа.

Антропологи сначала чуть не подтвердили догадки, а затем разбили идею Гладстона в пух и прах.

Нехватка слов повторялась в живых языках. Индейцы дакота-сиу обходились одним словом для синего и зеленого, коренное население Суматры использовало только четыре базовых слова для обозначения цвета: черный, белый, красный и желтый. Иные
племена и вовсе имели только три названия для цветов. Но, аборигены с легкостью проходили тесты на цветовую слепоту.

Бедность цветовой палитры оказалась культурным явлением. Скорее всего разгадка в том, что общество, не знающее разнообразных красителей, не нуждается в отдельных названиях для большинства цветов. Но со временем краски становятся доступнее, цвета приобретают культурный контекст, обретают важность, а с ней и отдельные названия.

Этот процесс достиг апогея с появлением полиграфии и компьютерной графики. Возникла потребность в палитрах типа sRGB, где оттенкам видимого спектра присвоены цифровые коды.

Похоже, аналогичный путь, пусть и медленнее, проходят названия вкусов. Сладкий, соленый, кислый, горький и умами, может быть терпкий и пряный, — преступно мало названий для того разнообразия ощущений, которое предлагает пища. Но дегустаторы уже рисуют палитры. Пускай отдельные оттенки в них все еще передаются через сравнения, с распространением пищевых 3D-принтеров или триумфом молекулярной кухни классификации вкусов наверняка обретут математическую строгость, присущую цветовым таблицам.

На фото вкусовая палитра, составленная Ассоциацией спешиэлти кофе (SCA).

BY Santry's Singularity blog