Заметки инженера - исследователя

Пост № 4.

Евразийцы используют идеи Федорова как гарант того, что их взгляды не являются однозначно материалистическими, а представляют собой синтез религиозности и материализма, стремясь таким образом оправдать свои заигрывания с послереволюционным марксизмом. <…> Два положения, разрабатываемые Федоровым, привлекают евразийцев: переосмысление истории, вмешательство в нее через социальное делание; и единство духовного и материального, телесного.
 
Первое связано со стремлением обосновать некий особый, третий евразийский путь развития России, не европейский и не азиатский. Евразийцы утверждали, что «Россия – особый мир» и стремились придать этому положению идеологическую базу, обосновывая геополитическое, континентальное, экономическое, политическое ее единство как особое «месторазвитие». <…>
 
Второе положение, сближающее Федорова с евразийцами, связано с необходимостью снять грань между мыслью и делом. Федоров указывает на существование в истории такого состояния, когда «термины душевного мира имели чувственное значение <…>. Федоров резко выступает против мистицизма, настаивая на реалистичности своих замыслов и их реализации, он обосновывает свой проект, «супраморализмом», приматом практической философии, необходимой и неразрывной связью мысли и дела. В период революционных преобразований в России именно марксизм демонстрирует воплощение своих революционных идей, а фундаментом такого деятельного отношения к социальной реальности является его материализм. <…>
 
Евразийцы стремятся обосновать монизм идеи и реальности, мистики и практики, духа и тела. Ссылаясь на то, что в «русском историческом типе» мистическая и практическая стихии перемешиваются и обуславливают друг друга и в то же время «без социологической и практической базы – все проявления русского мистицизма всегда сводились к беспомощному индивидуализму и анархизму», П.П. Сувчинский призывает к участию в «социальном деле» и отсутствием практики, односторонностью приятия мистики объясняет успех материализма, которому нужно противопоставить евразийство, преодолевающее обе односторонности.
 
После угасания евразийского движения в 30-х годах прошлого века метаморфозы учения Федорова совершаются все больше по пути их сближения с материализмом и наукой, превращаясь в научную утопию. Раскрывается тот потенциал философии Федорова, который делает возможным, как отмечает Флоровский, то, что, строго говоря, ничто не изменится, если в «религии всеобщего предприятия» «умолчать о Боге (как многие из продолжателей Федорова теперь и поступают)». Последователи Федорова отходят от религиозно-нравственной обоснованности своих положений, на первое место выдвигается естественнонаучное обоснование и инженерно-технический расчет).

www.tgoop.com/IngeniumNotes/1893

189 viewsApr 15 at 08:45

Пост № 4.

Евразийцы используют идеи Федорова как гарант того, что их взгляды не являются однозначно материалистическими, а представляют собой синтез религиозности и материализма, стремясь таким образом оправдать свои заигрывания с послереволюционным марксизмом. <…> Два положения, разрабатываемые Федоровым, привлекают евразийцев: переосмысление истории, вмешательство в нее через социальное делание; и единство духовного и материального, телесного.
 
Первое связано со стремлением обосновать некий особый, третий евразийский путь развития России, не европейский и не азиатский. Евразийцы утверждали, что «Россия – особый мир» и стремились придать этому положению идеологическую базу, обосновывая геополитическое, континентальное, экономическое, политическое ее единство как особое «месторазвитие». <…>
 
Второе положение, сближающее Федорова с евразийцами, связано с необходимостью снять грань между мыслью и делом. Федоров указывает на существование в истории такого состояния, когда «термины душевного мира имели чувственное значение <…>. Федоров резко выступает против мистицизма, настаивая на реалистичности своих замыслов и их реализации, он обосновывает свой проект, «супраморализмом», приматом практической философии, необходимой и неразрывной связью мысли и дела. В период революционных преобразований в России именно марксизм демонстрирует воплощение своих революционных идей, а фундаментом такого деятельного отношения к социальной реальности является его материализм. <…>
 
Евразийцы стремятся обосновать монизм идеи и реальности, мистики и практики, духа и тела. Ссылаясь на то, что в «русском историческом типе» мистическая и практическая стихии перемешиваются и обуславливают друг друга и в то же время «без социологической и практической базы – все проявления русского мистицизма всегда сводились к беспомощному индивидуализму и анархизму», П.П. Сувчинский призывает к участию в «социальном деле» и отсутствием практики, односторонностью приятия мистики объясняет успех материализма, которому нужно противопоставить евразийство, преодолевающее обе односторонности.
 
После угасания евразийского движения в 30-х годах прошлого века метаморфозы учения Федорова совершаются все больше по пути их сближения с материализмом и наукой, превращаясь в научную утопию. Раскрывается тот потенциал философии Федорова, который делает возможным, как отмечает Флоровский, то, что, строго говоря, ничто не изменится, если в «религии всеобщего предприятия» «умолчать о Боге (как многие из продолжателей Федорова теперь и поступают)». Последователи Федорова отходят от религиозно-нравственной обоснованности своих положений, на первое место выдвигается естественнонаучное обоснование и инженерно-технический расчет).

BY Заметки инженера - исследователя