Вчера минуло 25 лет со дня смерти Витторио Гассмана. Мы уже рассказывали, что благодаря таланту и популярности, в Италии его запросто называли “Актер”. Сегодня хотелось бы вспомнить пару тематических цитат из фильмов с его участием.
Первая - из экранизации драмы Дюма-отца “Кин, или Гений и беспутство” 1954 года, посвященной английскому актеру Эдмунду Кину:
“Человек играет не для того, чтобы заработать на хлеб. Человек играет, чтобы лгать, сбежать от себя, быть тем, кем не является, или потому что с него уже хватило быть тем, кто он есть. Он играет не для того, чтобы лучше узнать себя. Или потому, что знает себя слишком хорошо.
Мы играем героические роли, потому что мы трусы, роли святых – потому что мы грешники, а роли убийц – потому что хотим убить своего соседа. Мы играем, потому что мы – лжецы с рождения, потому что мы одновременно любим и ненавидим правду. И самое главное – потому что сойдем с ума, если не будем играть. Игра! Разве я знаю, когда играю, а когда нет? Есть ли хоть момент, когда я перестаю играть?“
Вторая - из последней части мексиканской вестерн-трилогии Серджо Корбуччи под названием “Какое отношение мы имеем к революции?” 1972 года (редкий случай, когда англоязычное название звучит интереснее - “Что я делаю посреди революции?”).
По сюжету картины, развивающей одновременно бадди-линию “Великой войны” Моничелли и “самозванческую” тему “Генерала Делла Ровере” Роберто Росселини (которые Корбуччи уже сводил раньше в комедии с Тото “Два маршала”), актер (Гассман) и падре (Паоло Вилладжо) оказываются втянутыми в революционные события начала века.
В момент кристальной честности друг перед другом, между ними происходит следующий разговор:
(Актёр): Ты оставайся, а я пойду. Каждому своё.
(Священник): Хорошо. Похоже, мы больше не увидимся. Мне действительно стоит остаться.
(Актёр): Что ж, одно я знаю точно - ты и я в будущем будем в совершенно разных местах. Я тебе это гарантирую. Слушай, Альбино, удовлетвори моё любопытство - ты надел этот воротничок ради комфорта или из чувства призвания?
(Священник): Я выбрал свою профессию. Я бы рожден, чтобы стать священником.
(Актёр): Так я и думал! Я и сам работаю по призванию, так что, в каком-то смысле, мы немного похожи. И ты мне правда нравишься.
(Священник): А ты нравишься мне. В других обстоятельствах, я бы наставил тебя на путь истины. Я бы помог тебе достигнуть вечной жизни!
(Актёр): Ты всё ещё думаешь, что мне есть дело до бессмертия души? Это иллюзия. Я - актёр, Альбино! Бессмертие мне уже гарантировано. Я притворяюсь, что умер, и люди платят мне за это.
(Священник): Я желаю тебе забитых битком театров и тысяч аплодирующих рук!
И зритель, задававшийся до этой сцены вопросом, куда же отнести себя - в стан “актёров”, “священников” или куда-то посерёдке, - падает, осенённый поразительной в своей простоте мыслью: внутренний “актёр” всегда будет подрывать усилия внутреннего “священника” по достижению бессмертия ввиду своей текучей, изменчивой и, в конце концов — изначально “бессмертной” природы…
#кино_по_итальянски
#юбилей #acting
Первая - из экранизации драмы Дюма-отца “Кин, или Гений и беспутство” 1954 года, посвященной английскому актеру Эдмунду Кину:
“Человек играет не для того, чтобы заработать на хлеб. Человек играет, чтобы лгать, сбежать от себя, быть тем, кем не является, или потому что с него уже хватило быть тем, кто он есть. Он играет не для того, чтобы лучше узнать себя. Или потому, что знает себя слишком хорошо.
Мы играем героические роли, потому что мы трусы, роли святых – потому что мы грешники, а роли убийц – потому что хотим убить своего соседа. Мы играем, потому что мы – лжецы с рождения, потому что мы одновременно любим и ненавидим правду. И самое главное – потому что сойдем с ума, если не будем играть. Игра! Разве я знаю, когда играю, а когда нет? Есть ли хоть момент, когда я перестаю играть?“
Вторая - из последней части мексиканской вестерн-трилогии Серджо Корбуччи под названием “Какое отношение мы имеем к революции?” 1972 года (редкий случай, когда англоязычное название звучит интереснее - “Что я делаю посреди революции?”).
По сюжету картины, развивающей одновременно бадди-линию “Великой войны” Моничелли и “самозванческую” тему “Генерала Делла Ровере” Роберто Росселини (которые Корбуччи уже сводил раньше в комедии с Тото “Два маршала”), актер (Гассман) и падре (Паоло Вилладжо) оказываются втянутыми в революционные события начала века.
В момент кристальной честности друг перед другом, между ними происходит следующий разговор:
(Актёр): Ты оставайся, а я пойду. Каждому своё.
(Священник): Хорошо. Похоже, мы больше не увидимся. Мне действительно стоит остаться.
(Актёр): Что ж, одно я знаю точно - ты и я в будущем будем в совершенно разных местах. Я тебе это гарантирую. Слушай, Альбино, удовлетвори моё любопытство - ты надел этот воротничок ради комфорта или из чувства призвания?
(Священник): Я выбрал свою профессию. Я бы рожден, чтобы стать священником.
(Актёр): Так я и думал! Я и сам работаю по призванию, так что, в каком-то смысле, мы немного похожи. И ты мне правда нравишься.
(Священник): А ты нравишься мне. В других обстоятельствах, я бы наставил тебя на путь истины. Я бы помог тебе достигнуть вечной жизни!
(Актёр): Ты всё ещё думаешь, что мне есть дело до бессмертия души? Это иллюзия. Я - актёр, Альбино! Бессмертие мне уже гарантировано. Я притворяюсь, что умер, и люди платят мне за это.
(Священник): Я желаю тебе забитых битком театров и тысяч аплодирующих рук!
И зритель, задававшийся до этой сцены вопросом, куда же отнести себя - в стан “актёров”, “священников” или куда-то посерёдке, - падает, осенённый поразительной в своей простоте мыслью: внутренний “актёр” всегда будет подрывать усилия внутреннего “священника” по достижению бессмертия ввиду своей текучей, изменчивой и, в конце концов — изначально “бессмертной” природы…
#кино_по_итальянски
#юбилей #acting
❤6🔥2👏2
tgoop.com/CageCitizen/3091
Create:
Last Update:
Last Update:
Вчера минуло 25 лет со дня смерти Витторио Гассмана. Мы уже рассказывали, что благодаря таланту и популярности, в Италии его запросто называли “Актер”. Сегодня хотелось бы вспомнить пару тематических цитат из фильмов с его участием.
Первая - из экранизации драмы Дюма-отца “Кин, или Гений и беспутство” 1954 года, посвященной английскому актеру Эдмунду Кину:
“Человек играет не для того, чтобы заработать на хлеб. Человек играет, чтобы лгать, сбежать от себя, быть тем, кем не является, или потому что с него уже хватило быть тем, кто он есть. Он играет не для того, чтобы лучше узнать себя. Или потому, что знает себя слишком хорошо.
Мы играем героические роли, потому что мы трусы, роли святых – потому что мы грешники, а роли убийц – потому что хотим убить своего соседа. Мы играем, потому что мы – лжецы с рождения, потому что мы одновременно любим и ненавидим правду. И самое главное – потому что сойдем с ума, если не будем играть. Игра! Разве я знаю, когда играю, а когда нет? Есть ли хоть момент, когда я перестаю играть?“
Вторая - из последней части мексиканской вестерн-трилогии Серджо Корбуччи под названием “Какое отношение мы имеем к революции?” 1972 года (редкий случай, когда англоязычное название звучит интереснее - “Что я делаю посреди революции?”).
По сюжету картины, развивающей одновременно бадди-линию “Великой войны” Моничелли и “самозванческую” тему “Генерала Делла Ровере” Роберто Росселини (которые Корбуччи уже сводил раньше в комедии с Тото “Два маршала”), актер (Гассман) и падре (Паоло Вилладжо) оказываются втянутыми в революционные события начала века.
В момент кристальной честности друг перед другом, между ними происходит следующий разговор:
(Актёр): Ты оставайся, а я пойду. Каждому своё.
(Священник): Хорошо. Похоже, мы больше не увидимся. Мне действительно стоит остаться.
(Актёр): Что ж, одно я знаю точно - ты и я в будущем будем в совершенно разных местах. Я тебе это гарантирую. Слушай, Альбино, удовлетвори моё любопытство - ты надел этот воротничок ради комфорта или из чувства призвания?
(Священник): Я выбрал свою профессию. Я бы рожден, чтобы стать священником.
(Актёр): Так я и думал! Я и сам работаю по призванию, так что, в каком-то смысле, мы немного похожи. И ты мне правда нравишься.
(Священник): А ты нравишься мне. В других обстоятельствах, я бы наставил тебя на путь истины. Я бы помог тебе достигнуть вечной жизни!
(Актёр): Ты всё ещё думаешь, что мне есть дело до бессмертия души? Это иллюзия. Я - актёр, Альбино! Бессмертие мне уже гарантировано. Я притворяюсь, что умер, и люди платят мне за это.
(Священник): Я желаю тебе забитых битком театров и тысяч аплодирующих рук!
И зритель, задававшийся до этой сцены вопросом, куда же отнести себя - в стан “актёров”, “священников” или куда-то посерёдке, - падает, осенённый поразительной в своей простоте мыслью: внутренний “актёр” всегда будет подрывать усилия внутреннего “священника” по достижению бессмертия ввиду своей текучей, изменчивой и, в конце концов — изначально “бессмертной” природы…
#кино_по_итальянски
#юбилей #acting
Первая - из экранизации драмы Дюма-отца “Кин, или Гений и беспутство” 1954 года, посвященной английскому актеру Эдмунду Кину:
“Человек играет не для того, чтобы заработать на хлеб. Человек играет, чтобы лгать, сбежать от себя, быть тем, кем не является, или потому что с него уже хватило быть тем, кто он есть. Он играет не для того, чтобы лучше узнать себя. Или потому, что знает себя слишком хорошо.
Мы играем героические роли, потому что мы трусы, роли святых – потому что мы грешники, а роли убийц – потому что хотим убить своего соседа. Мы играем, потому что мы – лжецы с рождения, потому что мы одновременно любим и ненавидим правду. И самое главное – потому что сойдем с ума, если не будем играть. Игра! Разве я знаю, когда играю, а когда нет? Есть ли хоть момент, когда я перестаю играть?“
Вторая - из последней части мексиканской вестерн-трилогии Серджо Корбуччи под названием “Какое отношение мы имеем к революции?” 1972 года (редкий случай, когда англоязычное название звучит интереснее - “Что я делаю посреди революции?”).
По сюжету картины, развивающей одновременно бадди-линию “Великой войны” Моничелли и “самозванческую” тему “Генерала Делла Ровере” Роберто Росселини (которые Корбуччи уже сводил раньше в комедии с Тото “Два маршала”), актер (Гассман) и падре (Паоло Вилладжо) оказываются втянутыми в революционные события начала века.
В момент кристальной честности друг перед другом, между ними происходит следующий разговор:
(Актёр): Ты оставайся, а я пойду. Каждому своё.
(Священник): Хорошо. Похоже, мы больше не увидимся. Мне действительно стоит остаться.
(Актёр): Что ж, одно я знаю точно - ты и я в будущем будем в совершенно разных местах. Я тебе это гарантирую. Слушай, Альбино, удовлетвори моё любопытство - ты надел этот воротничок ради комфорта или из чувства призвания?
(Священник): Я выбрал свою профессию. Я бы рожден, чтобы стать священником.
(Актёр): Так я и думал! Я и сам работаю по призванию, так что, в каком-то смысле, мы немного похожи. И ты мне правда нравишься.
(Священник): А ты нравишься мне. В других обстоятельствах, я бы наставил тебя на путь истины. Я бы помог тебе достигнуть вечной жизни!
(Актёр): Ты всё ещё думаешь, что мне есть дело до бессмертия души? Это иллюзия. Я - актёр, Альбино! Бессмертие мне уже гарантировано. Я притворяюсь, что умер, и люди платят мне за это.
(Священник): Я желаю тебе забитых битком театров и тысяч аплодирующих рук!
И зритель, задававшийся до этой сцены вопросом, куда же отнести себя - в стан “актёров”, “священников” или куда-то посерёдке, - падает, осенённый поразительной в своей простоте мыслью: внутренний “актёр” всегда будет подрывать усилия внутреннего “священника” по достижению бессмертия ввиду своей текучей, изменчивой и, в конце концов — изначально “бессмертной” природы…
#кино_по_итальянски
#юбилей #acting
BY Гражданин Кейдж
Share with your friend now:
tgoop.com/CageCitizen/3091