Получил письмо от регента из Костромской области. Публикую его с его разрешения. Вот что пишет он о войне:
На вопрос: "Почему вы, отцы, не молитесь в храме сугубо о воинах, о победе, не произносите проповедей?" - отвечают: "Молимся в алтаре, этого достаточно и это самое главное".
Нет, это не так.
Душа, не слыша живого, сострадательного слова об общей беде, в месте, которое она воспринимает как средоточие правды и любви, начинает воспринимать это место как территорию, где не действуют человеческие законы — сострадание, милосердие.
И чем внешне мягче такое предательство по отношению к русским людям, тем оно вероломнее в прямом значении.
В очередной раз слыша от духовного лица, что мы не знаем, на чьей стороне правда, осознаёшь, какую бездну они готовят тем, кто доверится им всерьёз.
Без любви к России, исторической правде, а главное, исповедуя, что Господь вне этих понятий, в недосягаемой отстранённости, они поистине вершат страшное преступление. Обрекают сотни душ на погибель. Душ, не могущих разобраться в том, с чем в их лице имеют дело.
Обетование Божие непреложно. И благодать в Таинствах жива. Но тем тяжелее бремя ответственности в день Страшного Суда. Особенно на тех, кто давал благословение на обман и ложь открытых и доверчивых сердец. И на тех, кто почуял в этом лазейку для своей трусливой души.
Правда в том, что эту ложь в Церкви никто не в силах исправить. Никто, как Бог. Это Его территория. А попущена она ради заповеданного в Евангелии разделения.
Не участвуя в жизни народа Божьего (а это так), не собирая помощь фронту, не помогая ни словом, ни делом, эти пастыри обездвиживают всех, кто попадает в их орбиту и поле. По законам церковного послушания люди принудительно-добровольно смешиваются с ними, становятся сопричастным их духу.
Придёт срок, когда и этим обманщикам понадобится жалость от своей паствы. И тогда они с ужасом увидят, что их искренне никому не жаль. Искренность истреблена ими.
Чем? Тем, что в день когда уничтожают, унижают русских людей, взрывают дома престарелых, убивают беременных женщин, с амвонов льётся благочестивая патока не оставляющая ни в душах, ни в умах, следа.
Тем, что в этот день ими подчёркнута собственная отдельность от горя и нужды России, а через них - и пасомых ими.
И это не частный, личный грех, это что-то большее. От того нужно говорить о них, как о врагах твоего ближнего и твоей Родины.
Абулия* у жертв их произвола, а сами они крепко стоят на ногах и спокойны.
Что же, неужто надо напоминать им, просить их опомниться? Нет.
Потому, что это их сознательное решение. Пусть с этим они живут и предстанут Богу.
Трофим Б.
* Абулия. Медицинский термин из области неврологии и психиатрии, обозначающий состояние патологического отсутствия воли, при котором пациент не способен выполнить действие, необходимость которого осознаётся, не способен принять необходимое решение.
На вопрос: "Почему вы, отцы, не молитесь в храме сугубо о воинах, о победе, не произносите проповедей?" - отвечают: "Молимся в алтаре, этого достаточно и это самое главное".
Нет, это не так.
Душа, не слыша живого, сострадательного слова об общей беде, в месте, которое она воспринимает как средоточие правды и любви, начинает воспринимать это место как территорию, где не действуют человеческие законы — сострадание, милосердие.
И чем внешне мягче такое предательство по отношению к русским людям, тем оно вероломнее в прямом значении.
В очередной раз слыша от духовного лица, что мы не знаем, на чьей стороне правда, осознаёшь, какую бездну они готовят тем, кто доверится им всерьёз.
Без любви к России, исторической правде, а главное, исповедуя, что Господь вне этих понятий, в недосягаемой отстранённости, они поистине вершат страшное преступление. Обрекают сотни душ на погибель. Душ, не могущих разобраться в том, с чем в их лице имеют дело.
Обетование Божие непреложно. И благодать в Таинствах жива. Но тем тяжелее бремя ответственности в день Страшного Суда. Особенно на тех, кто давал благословение на обман и ложь открытых и доверчивых сердец. И на тех, кто почуял в этом лазейку для своей трусливой души.
Правда в том, что эту ложь в Церкви никто не в силах исправить. Никто, как Бог. Это Его территория. А попущена она ради заповеданного в Евангелии разделения.
Не участвуя в жизни народа Божьего (а это так), не собирая помощь фронту, не помогая ни словом, ни делом, эти пастыри обездвиживают всех, кто попадает в их орбиту и поле. По законам церковного послушания люди принудительно-добровольно смешиваются с ними, становятся сопричастным их духу.
Придёт срок, когда и этим обманщикам понадобится жалость от своей паствы. И тогда они с ужасом увидят, что их искренне никому не жаль. Искренность истреблена ими.
Чем? Тем, что в день когда уничтожают, унижают русских людей, взрывают дома престарелых, убивают беременных женщин, с амвонов льётся благочестивая патока не оставляющая ни в душах, ни в умах, следа.
Тем, что в этот день ими подчёркнута собственная отдельность от горя и нужды России, а через них - и пасомых ими.
И это не частный, личный грех, это что-то большее. От того нужно говорить о них, как о врагах твоего ближнего и твоей Родины.
Абулия* у жертв их произвола, а сами они крепко стоят на ногах и спокойны.
Что же, неужто надо напоминать им, просить их опомниться? Нет.
Потому, что это их сознательное решение. Пусть с этим они живут и предстанут Богу.
Трофим Б.
* Абулия. Медицинский термин из области неврологии и психиатрии, обозначающий состояние патологического отсутствия воли, при котором пациент не способен выполнить действие, необходимость которого осознаётся, не способен принять необходимое решение.
На мой взгляд, прекрасное письмо Трофима необходимо дополнить только одним замечаниям.
Христинин, не только священник, но и мирянин, обязан быть правым во всем.
Нужно поддерживать спецоперацию, собирать средства в помощь воинам!
И одновременно нельзя быть модернистом. Искать дружбы с миром и его понимания.
Нужно и поддерживать СВО, и быть антимодернистом!
И одновременно нельзя быть уранополитом, старообрядцем, романтиком войны, революционером или контрреволюционером.
Нужно и поддерживать СВО, и быть антимодернистом, и иметь трезвость.
Это и есть узкий путь. Он настолько узок, что у тебя нет товарищей и духовных друзей. Они, слава Богу, есть, но их как-бы и нет. Настолько каждый из нас один в своем поле.
И это от Бога, и с этим надо смириться. Это путь современного Христианина. Так что печаль Трофима о пастве священников, не призывающих помогать ребятам на фронте, напрасна. Христиане - если только они Христиане - знают все сами. Так как имеют помазание от Святаго и знают все (1 Иоанн 2:20).
Христинин, не только священник, но и мирянин, обязан быть правым во всем.
Нужно поддерживать спецоперацию, собирать средства в помощь воинам!
И одновременно нельзя быть модернистом. Искать дружбы с миром и его понимания.
Нужно и поддерживать СВО, и быть антимодернистом!
И одновременно нельзя быть уранополитом, старообрядцем, романтиком войны, революционером или контрреволюционером.
Нужно и поддерживать СВО, и быть антимодернистом, и иметь трезвость.
Это и есть узкий путь. Он настолько узок, что у тебя нет товарищей и духовных друзей. Они, слава Богу, есть, но их как-бы и нет. Настолько каждый из нас один в своем поле.
И это от Бога, и с этим надо смириться. Это путь современного Христианина. Так что печаль Трофима о пастве священников, не призывающих помогать ребятам на фронте, напрасна. Христиане - если только они Христиане - знают все сами. Так как имеют помазание от Святаго и знают все (1 Иоанн 2:20).
Трофим пишет:
"Душа, не слыша живого, сострадательного слова об общей беде, в месте, которое она воспринимает как средоточие правды и любви, начинает воспринимать это место как территорию, где не действуют человеческие законы — сострадание, милосердие."
Это не так. Это место - Дом Божий. И горе тому, кто ищет здесь "территорию" человеческого понимания и участия. Здесь тебя понял Человек Иисус Христос. И взял на Себя все твоё, всю твою муку и смерть. Чего ты ещё ищешь здесь?
Это и есть модернизм: искать в Церкви человеческого сострадания, и, не видя его, думать о вызываемой этим безразличием абулии паствы.
Это говорит о несерьезности.
Не за состраданием священников, а за спасением приходили, приходят и будут приходить в Церковь. Страсти Христовы - вот сострадание нам, и ребятам на фронте, и всей России!
Когда мы в советские годы пришли в Церковь, мы не искали ни сострадания, ни понимания, а только - Слова Божия, Службы, Таинств. И Страстей и Воскресения Христова!
Даже проповедь была не нужна тем, кто обратился ко Христу в 1960 - 1970- е годы.
Неужели Христиане изменились, Трофим? Неужели?
"Душа, не слыша живого, сострадательного слова об общей беде, в месте, которое она воспринимает как средоточие правды и любви, начинает воспринимать это место как территорию, где не действуют человеческие законы — сострадание, милосердие."
Это не так. Это место - Дом Божий. И горе тому, кто ищет здесь "территорию" человеческого понимания и участия. Здесь тебя понял Человек Иисус Христос. И взял на Себя все твоё, всю твою муку и смерть. Чего ты ещё ищешь здесь?
Это и есть модернизм: искать в Церкви человеческого сострадания, и, не видя его, думать о вызываемой этим безразличием абулии паствы.
Это говорит о несерьезности.
Не за состраданием священников, а за спасением приходили, приходят и будут приходить в Церковь. Страсти Христовы - вот сострадание нам, и ребятам на фронте, и всей России!
Когда мы в советские годы пришли в Церковь, мы не искали ни сострадания, ни понимания, а только - Слова Божия, Службы, Таинств. И Страстей и Воскресения Христова!
Даже проповедь была не нужна тем, кто обратился ко Христу в 1960 - 1970- е годы.
Неужели Христиане изменились, Трофим? Неужели?
Одинокие, ни с кем не могущие "объединиться на почве" тех или иных дел или идей, единые только лишь Духом Святым со Святыми - это и есть настоящие Христиане. Они знают, что нужно молиться о победе России, молиться за воинов и помогать СВО без всяких проповедей. Их не собьешь с толку ничем. Они веруют - и поэтому видят чужое неверие.
Когда я читаю в православных телеграм-каналах:
"Какова цель веры в Бога?" - меня охватывает ужас.
Вера - не цель и не средство.
Вера - осуществление ожидаемого (Евр 11:12). Верою верующий соединяется с Самим Богом.
Но называть её ни инструментом, ни задачей (целью) для инструмента - нельзя. Это грубо по отношению к Богу, Чьим даром является вера (Еф 2:8).
"Какова цель веры в Бога?" - меня охватывает ужас.
Вера - не цель и не средство.
Вера - осуществление ожидаемого (Евр 11:12). Верою верующий соединяется с Самим Богом.
Но называть её ни инструментом, ни задачей (целью) для инструмента - нельзя. Это грубо по отношению к Богу, Чьим даром является вера (Еф 2:8).
"Достигая, наконец, верою вашею спасения душ (1 Пет 1:9). Синодальный перевод.
Модернисты переводят: "достигая цели вашей веры, спасения душ", добавляя в текст Писания слово "цель". Самочинный перевод еп. Кассиана Безобразова.
Модернизм заражен идеологией земного "целеполагания". И переносит эту идеологию в самое святое.
Откуда она в нас?
Вот откуда:
"О жизни искренней,
О цели выспренней"
Некрасов. Кому на Руси жить хорошо.
"Цель оправдывает средства" (Finis sanctificat media) - Макьявели, Лойола, Гоббс.
"Наша цель - коммунизм" - Н. С. Хрущев, наше детство.
Целеустремлённость, целенаправленность - вот волевые качества нового человека.
Христианин не ищет цели. Он ищет Бога, Который уже достиг его:
"Братия, я не почитаю себя достигшим; а только, забывая заднее и простираясь вперед, стремлюсь к цели, к почести вышнего звания Божия во Христе Иисусе (Флп 3:13).
При этом немецкое слово "цель" (Ziel) появилось в России только через артиллерию, то есть в начале 18 века. В славянском переводе ему соответствует слово "конец". И это явно не одно и то же.
Целью стремления здесь названа Апостолом почесть. В другом месте он же называет целью (слав.: конец) увещания любовь от чистого сердца (1 Тим 1:5). Итак цель бывает у стремления, цель бывает у увещания. И то и другое - человеческие предметы. Но вера - не человеческое свойство и не человеческий предмет.
Это дар Божий и милость Божия.
Модернисты переводят: "достигая цели вашей веры, спасения душ", добавляя в текст Писания слово "цель". Самочинный перевод еп. Кассиана Безобразова.
Модернизм заражен идеологией земного "целеполагания". И переносит эту идеологию в самое святое.
Откуда она в нас?
Вот откуда:
"О жизни искренней,
О цели выспренней"
Некрасов. Кому на Руси жить хорошо.
"Цель оправдывает средства" (Finis sanctificat media) - Макьявели, Лойола, Гоббс.
"Наша цель - коммунизм" - Н. С. Хрущев, наше детство.
Целеустремлённость, целенаправленность - вот волевые качества нового человека.
Христианин не ищет цели. Он ищет Бога, Который уже достиг его:
"Братия, я не почитаю себя достигшим; а только, забывая заднее и простираясь вперед, стремлюсь к цели, к почести вышнего звания Божия во Христе Иисусе (Флп 3:13).
При этом немецкое слово "цель" (Ziel) появилось в России только через артиллерию, то есть в начале 18 века. В славянском переводе ему соответствует слово "конец". И это явно не одно и то же.
Целью стремления здесь названа Апостолом почесть. В другом месте он же называет целью (слав.: конец) увещания любовь от чистого сердца (1 Тим 1:5). Итак цель бывает у стремления, цель бывает у увещания. И то и другое - человеческие предметы. Но вера - не человеческое свойство и не человеческий предмет.
Это дар Божий и милость Божия.
Отзыв на фильм "Мумия" телеканала "Спас".
Вопрос, поставленный фильмом, и ответ на который, насколько я понимаю, хочет услышать наше Священноначалие, сводится к тому, что делать с мумифицированным трупом В. И. Ульянова (Ленина) и что делать со зданием Мавзолея постройки архитектора А. В. Щусева.
Я отвечаю на этот вопрос следующим образом:
1. Труп В. И. Ленина необходимо предать земле рядом с другими деятелями Революции: Сталиным, Калининым и др. То есть - в ров у Кремлёвской стены. Мавзолей закрыть. Саркофаг отдать в Музей Революции. Мавзолей сохранить как памятник архитектуры.
2. Одновременно прославить как Святые Мощи Останки Царской Семьи, абсолютно достоверно и неопровержимо идентифицированные по ДНК- профилю Следственным Комитетом России.
Эти два акта связаны между собой духовно. Прославление Мощей Царя привлечёт благодать Божию. А мужественное скрытие мумии Ленина в земле уничтожит политический страх, не дающий сейчас властем предержащим решиться на это.
И на то и на другое необходимо мужество, так как в России существует маргинальные группы крикунов, кричащих как о недопустимости уничтожения культа Ленина, так и о недопустимости согласия с выводами СК о подлинности Царских Останков.
И те и другие стоят на языческих и магических позициях, и те и другие беснуются. Если не слушать их и сделать это, Россия пожнет мир и благословение Божие.
Вопрос, поставленный фильмом, и ответ на который, насколько я понимаю, хочет услышать наше Священноначалие, сводится к тому, что делать с мумифицированным трупом В. И. Ульянова (Ленина) и что делать со зданием Мавзолея постройки архитектора А. В. Щусева.
Я отвечаю на этот вопрос следующим образом:
1. Труп В. И. Ленина необходимо предать земле рядом с другими деятелями Революции: Сталиным, Калининым и др. То есть - в ров у Кремлёвской стены. Мавзолей закрыть. Саркофаг отдать в Музей Революции. Мавзолей сохранить как памятник архитектуры.
2. Одновременно прославить как Святые Мощи Останки Царской Семьи, абсолютно достоверно и неопровержимо идентифицированные по ДНК- профилю Следственным Комитетом России.
Эти два акта связаны между собой духовно. Прославление Мощей Царя привлечёт благодать Божию. А мужественное скрытие мумии Ленина в земле уничтожит политический страх, не дающий сейчас властем предержащим решиться на это.
И на то и на другое необходимо мужество, так как в России существует маргинальные группы крикунов, кричащих как о недопустимости уничтожения культа Ленина, так и о недопустимости согласия с выводами СК о подлинности Царских Останков.
И те и другие стоят на языческих и магических позициях, и те и другие беснуются. Если не слушать их и сделать это, Россия пожнет мир и благословение Божие.
Если я читаю: "мы живём хорошо, но время не такое спокойное, как хотелось бы", вместо того, чтобы прочесть: "мы живём во время тяжёлой, но справедливой для Христиан войны за Родину" - в моей душе срабатывает определённый датчик: ложь. Много неистребимой лжи.
Православное отношение к Литургии отличается от модернистского только тем, что у православных Литургия - Жертва Богу и соединение с Богом, останавливающее течение земной жизни и несовместимое ни с работой, ни с учёбой, ни с отдыхом - и поэтому требующее говения: упразднения, отрыва и выхода из условий текущего времени и как можно более продолжительной остановки в этом уединенном предстоянии Богу и соединении с Ним, а у модернистов Литургия - средство освящения земной жизни, труда, учебы и отдыха, неотделимое от её течения. Отсюда, в частности, "православные лагеря" с ежедневным служением Литургии, в которых Литургия, называясь "главным делом", носит, тем не менее, вспомогательтный, обслуживающий характер по отношению к главному: человеческому общению и отдыху на природе. В противном случае, если Литургия для этих людей- главное, зачем для её служения и участия в ней ехать в детский лагерь в лесу? А затем, что лагерь - главное. А Литургия - дополнение к тому главному, ради чего и собрались. И это ужасно.
Ты не признаешь выводы Следственного Комитета России об идентификации Останков Царя?
- Ты враг государства. Ты революционер и анархист.
- Ты враг государства. Ты революционер и анархист.
В тех коллективах, где детям преподают урок: Литургия неотделима от мира, "общаясь, мы становимся Церковью" - дети получают прививку от Веры. Она им больше не опасна. Они научены успешно соединять веру с земными задачами. У них есть иммунитет от Христианства, которое учит обратному: кто любит мир, в том нет любви Отчей.
Почему выпускникам ПСТГУ не интересен антимодернизм, а бывшим чадам отца Даниила Сысоева, так называемым уранополитам, при всех их серьезных и даже грубых ошибках, при всей их духовной незрелости - антимодернизм интересен?
Я думаю, дело в том, что они пережили обращение ко Христу. И хранят ревность этого обращения.
ПСТГУ же является таким местом, куда идут, чтобы, сохранив прежнюю веру, приобрести более устойчивое положение в обществе и земной Церкви.
Поэтому оно непривлекательно для тех, кто ищет на земле лишь спасения души для Неба.
Это не ступень к Царству Небесному, а ступень к упрочению или повышению своего церковного статуса. Что касается собственного спасения, то в нем они совершенно уверены и никакой модернизм их не пугает.
А вот бывших и даже нынешних уранополитов - пугает. Именно поэтому им в большей степени безразличны земные завоевания современных церковных людей, такие, как возможность защиты диссертаций по специальностям светских рубрикаторов (например, 5.11.1 Теоретическая теология) и тому подобные вещи.
Более глубокие люди.
Я думаю, дело в том, что они пережили обращение ко Христу. И хранят ревность этого обращения.
ПСТГУ же является таким местом, куда идут, чтобы, сохранив прежнюю веру, приобрести более устойчивое положение в обществе и земной Церкви.
Поэтому оно непривлекательно для тех, кто ищет на земле лишь спасения души для Неба.
Это не ступень к Царству Небесному, а ступень к упрочению или повышению своего церковного статуса. Что касается собственного спасения, то в нем они совершенно уверены и никакой модернизм их не пугает.
А вот бывших и даже нынешних уранополитов - пугает. Именно поэтому им в большей степени безразличны земные завоевания современных церковных людей, такие, как возможность защиты диссертаций по специальностям светских рубрикаторов (например, 5.11.1 Теоретическая теология) и тому подобные вещи.
Более глубокие люди.
В эпоху анархии дилетанту не нужна административная власть чтобы командовать. Достаточно волевого напора. С ним считаются, так как желают консенсуса. По этой же причине нравственная по своей природе власть профессионала отнята у него и разделена поровну со всеми, то есть - уничтожена. Подменить эту власть волевым напором невозможно, так как она опирается на понимание. Так разрушается государство: через отказ от понимания в пользу крика.
Анархия и порядок в эпоху нравственного безвластия и безверия.
Многие не понимают, что власть архитектора над объектом та же, что власть врача над пациентом, и эта власть государственная. Её источник - вовсе не административный ресурс, отсутствующий у современных архитектора и врача, а государственная дружба граждан полиса. Уверенность гражданина в их благонамеренности и квалификации и отказ от собственного, своего высказывания и вмешательства в их дело. Это признак высокоразвитого общества.
Господин доктор, господин архитектор.
Достаточно вспомнить место врача в социуме в "Записках юного врача" Михаила Булгакова, и, прежде всего - отношение к врачу младшего персонала, вспомнить безоговорочную внутреннюю власть архитектора на дореволюционной стройке (благодаря которой Щусев мог за один сезон поднять из земли и заново выстроить рухнувшую в XIV веке церковь Василия в Овруче) - и жалкое положение современных архитектора и врача. Они обязаны оправдываться перед пациентом, "знающим" из Интернета все о болезни и её лечении, они обязаны уговаривать инвестора, прораба, пользователя, что "срубать венчающий карниз ради установки водосточного желоба - нехорошо".
И ждать от дилетанта вердикт его суда. Без подписанного им "квалифицированного согласия", "договора об услугах" и т п, врач не смеет лечить. Без подписанного сотнями чиновников "охранных обязательств", реестров "объектов культурного наследия" и т п, архитектор не смеет остановить варварство и вандализм. "Это - не памятник" - дерзко заявляет дилетант.
И так во всем.
Эпоха внутреннего безвластия, разрушительного для слабых душ.
Нравственно же сильная душа имеет над собой прямую власть Заповеди и не теряет внутренней иерархии в эпоху анархии и беспорядка в обществе.
Это доказывают те редкие священники, которые слушаются архитектора и не предлагают им своих "проектов".
Пациенты, отказавшиеся от сверки с интернетом решений образованного и бескорыстного врача.
Это доказывают, наконец, мобилизованные на СВО, отказавшиеся отмазываться и бегать. А также те добровольцы, которым пришла внутренняя повестка, обсуждать которую они не стали ни с кем.
И в эпоху анархии эти души сохраняют прекрасный внутренний строй. Это от Бога. Именно такие души не примут Антихриста в эпоху всеобщего Отступления.
Многие не понимают, что власть архитектора над объектом та же, что власть врача над пациентом, и эта власть государственная. Её источник - вовсе не административный ресурс, отсутствующий у современных архитектора и врача, а государственная дружба граждан полиса. Уверенность гражданина в их благонамеренности и квалификации и отказ от собственного, своего высказывания и вмешательства в их дело. Это признак высокоразвитого общества.
Господин доктор, господин архитектор.
Достаточно вспомнить место врача в социуме в "Записках юного врача" Михаила Булгакова, и, прежде всего - отношение к врачу младшего персонала, вспомнить безоговорочную внутреннюю власть архитектора на дореволюционной стройке (благодаря которой Щусев мог за один сезон поднять из земли и заново выстроить рухнувшую в XIV веке церковь Василия в Овруче) - и жалкое положение современных архитектора и врача. Они обязаны оправдываться перед пациентом, "знающим" из Интернета все о болезни и её лечении, они обязаны уговаривать инвестора, прораба, пользователя, что "срубать венчающий карниз ради установки водосточного желоба - нехорошо".
И ждать от дилетанта вердикт его суда. Без подписанного им "квалифицированного согласия", "договора об услугах" и т п, врач не смеет лечить. Без подписанного сотнями чиновников "охранных обязательств", реестров "объектов культурного наследия" и т п, архитектор не смеет остановить варварство и вандализм. "Это - не памятник" - дерзко заявляет дилетант.
И так во всем.
Эпоха внутреннего безвластия, разрушительного для слабых душ.
Нравственно же сильная душа имеет над собой прямую власть Заповеди и не теряет внутренней иерархии в эпоху анархии и беспорядка в обществе.
Это доказывают те редкие священники, которые слушаются архитектора и не предлагают им своих "проектов".
Пациенты, отказавшиеся от сверки с интернетом решений образованного и бескорыстного врача.
Это доказывают, наконец, мобилизованные на СВО, отказавшиеся отмазываться и бегать. А также те добровольцы, которым пришла внутренняя повестка, обсуждать которую они не стали ни с кем.
И в эпоху анархии эти души сохраняют прекрасный внутренний строй. Это от Бога. Именно такие души не примут Антихриста в эпоху всеобщего Отступления.
Миряне не смеют делать "замечания", у них нет на это власти в Церкви.
Это тоже модернизм, и очень грубый.
Любой Христианин обязан остановить прямое кощунство. Воспрепятствовать преступлению.
Что касается кормления грудью или еды в храме, то это, если и неблагочестиво, но, во всяком случае, не кощунство. Делать замечания по этому поводу - не по чину.
Если ты видишь кормящую мать, надо отвернуться и не подходить к ней. Это её ошибка, что люди видят, как она кормит. Но не смей её трогать. Во время Крестин я разрешаю кормящей матери накормить младенца, если он голоден и требует. Но прошу её уединиться в углу храма, а всех отвернуться и отойти.
Это тоже модернизм, и очень грубый.
Любой Христианин обязан остановить прямое кощунство. Воспрепятствовать преступлению.
Что касается кормления грудью или еды в храме, то это, если и неблагочестиво, но, во всяком случае, не кощунство. Делать замечания по этому поводу - не по чину.
Если ты видишь кормящую мать, надо отвернуться и не подходить к ней. Это её ошибка, что люди видят, как она кормит. Но не смей её трогать. Во время Крестин я разрешаю кормящей матери накормить младенца, если он голоден и требует. Но прошу её уединиться в углу храма, а всех отвернуться и отойти.
Современник войны pinned «Анархия и порядок в эпоху нравственного безвластия и безверия. Многие не понимают, что власть архитектора над объектом та же, что власть врача над пациентом, и эта власть государственная. Её источник - вовсе не административный ресурс, отсутствующий у современных…»
Есть негодные люди, не считающие Романа Вершилло достойным глубокого уважения Христианским мыслителем.
Они завидуют его боголюбию, глубокому уму, всесторонней образованности, а, главное - мужеству. Они оскорбляют его, а на его друзей возводят клевету.
Таково действие зависти. Автор этой клеветы - сатана.
В свое время я был оклеветан некоей девицей,
пустившей среди моих прихожан слух, что я сотворил себе из Романа Вершилло кумира. Бог ей Судья. Он уже наказал её здесь и накажет на Том Свете. Никому не дано клеветать, даже если ты - чадо современных "старцев" и "носитель Лаврских традиций".
Так Бог накажет и тех, кто из зависти к Вершилло стал бесом, оскорбляя его непристойной руганью в материалах и авторских комментариях своего канала.
Они завидуют его боголюбию, глубокому уму, всесторонней образованности, а, главное - мужеству. Они оскорбляют его, а на его друзей возводят клевету.
Таково действие зависти. Автор этой клеветы - сатана.
В свое время я был оклеветан некоей девицей,
пустившей среди моих прихожан слух, что я сотворил себе из Романа Вершилло кумира. Бог ей Судья. Он уже наказал её здесь и накажет на Том Свете. Никому не дано клеветать, даже если ты - чадо современных "старцев" и "носитель Лаврских традиций".
Так Бог накажет и тех, кто из зависти к Вершилло стал бесом, оскорбляя его непристойной руганью в материалах и авторских комментариях своего канала.
Размышление в болезни.
Граф Лев Николаевич Толстой, будучи неверующим, был при этом великим русским писателем.
Он, вменяя своим героям свое неверие, описывал между тем их слова и действия настолько правдиво, что для читателя - реалиста, способного к критике толстовских умствований, толстовское описание предмета остаётся великим свидетельством той истинной веры, которой не было у самого Толстого, но которую он наблюдал и о которой он слышал от своих родных и близких, которую видел сам, и которую, не видя в себе, решил столь своеобразно интерпретировать.
В романе "Война и мир" мы имеем свидетельства заурядного, обычного - и притом - навсегда утраченного нами - благочестия дворян начала XIX века.
Говение ради Приобщения Святых Таин с изменением порядка всей жизни, строгим затвором и постом, ежедневным хождением к заутрени к 3-часам утра в течение недели. "Говеть так, как говела Аграфена Ивановна, то есть всю неделю, не пропуская ни одной вечерни, обедни или заутрени".
Долгое ожидание дня Причастия как великого, блаженного и высокоторжественного дня.
(Война и мир. Том третий, часть 1, глава XVII).
Толстой просто и ясно описывает то, чего сейчас не стало. То, что сейчас недостижимо. То, что уничтожено под корень безликим модернизмом с маленькой буквы, модернизмом тысяч клонов сурожского, шмемана, уминского.
Горячая молитва о своей судьбе и исполнение прошения по вере молитвенника - молитва Николая Ростова о даровании ему законной свободы от данного кузине слова. Милость Божия, переменившая судьбу и вошедшая в семейные анналы. Николая Ростова Толстой, как известно, писал с собственного отца.
Предсмертная перемена, исповедь и Причастие князя Андрея - приготовление себя к Вечности и Суду, а вовсе не фаталистская отдача себя в руки смерти. Толстой сквозь зубы упоминает о Таинствах, как о чем-то неизбежном и неважном для его героя. Но его же описание говорит иное. Этого безразличия не могло быть, так как князь Андрей был, по описанию Толстого, в полном в сознании и, стало быть, не мог, умирая, лицемерить перед священником, как он не лицемерил всю жизнь перед друзьями и врагами.
Так, вооружённые критикой авторских идей, продираясь сквозь них, мы можем пользоваться его талантом реалиста. И увидеть хоть и грешных, но верующих старых русских дворян.
Это касается не всего Толстого, а лишь Толстого до его падения (роман "Воскресение" - это падение). После падения он перестал быть писателем, Бог отнял у него дар реалиста.
Граф Лев Николаевич Толстой, будучи неверующим, был при этом великим русским писателем.
Он, вменяя своим героям свое неверие, описывал между тем их слова и действия настолько правдиво, что для читателя - реалиста, способного к критике толстовских умствований, толстовское описание предмета остаётся великим свидетельством той истинной веры, которой не было у самого Толстого, но которую он наблюдал и о которой он слышал от своих родных и близких, которую видел сам, и которую, не видя в себе, решил столь своеобразно интерпретировать.
В романе "Война и мир" мы имеем свидетельства заурядного, обычного - и притом - навсегда утраченного нами - благочестия дворян начала XIX века.
Говение ради Приобщения Святых Таин с изменением порядка всей жизни, строгим затвором и постом, ежедневным хождением к заутрени к 3-часам утра в течение недели. "Говеть так, как говела Аграфена Ивановна, то есть всю неделю, не пропуская ни одной вечерни, обедни или заутрени".
Долгое ожидание дня Причастия как великого, блаженного и высокоторжественного дня.
(Война и мир. Том третий, часть 1, глава XVII).
Толстой просто и ясно описывает то, чего сейчас не стало. То, что сейчас недостижимо. То, что уничтожено под корень безликим модернизмом с маленькой буквы, модернизмом тысяч клонов сурожского, шмемана, уминского.
Горячая молитва о своей судьбе и исполнение прошения по вере молитвенника - молитва Николая Ростова о даровании ему законной свободы от данного кузине слова. Милость Божия, переменившая судьбу и вошедшая в семейные анналы. Николая Ростова Толстой, как известно, писал с собственного отца.
Предсмертная перемена, исповедь и Причастие князя Андрея - приготовление себя к Вечности и Суду, а вовсе не фаталистская отдача себя в руки смерти. Толстой сквозь зубы упоминает о Таинствах, как о чем-то неизбежном и неважном для его героя. Но его же описание говорит иное. Этого безразличия не могло быть, так как князь Андрей был, по описанию Толстого, в полном в сознании и, стало быть, не мог, умирая, лицемерить перед священником, как он не лицемерил всю жизнь перед друзьями и врагами.
Так, вооружённые критикой авторских идей, продираясь сквозь них, мы можем пользоваться его талантом реалиста. И увидеть хоть и грешных, но верующих старых русских дворян.
Это касается не всего Толстого, а лишь Толстого до его падения (роман "Воскресение" - это падение). После падения он перестал быть писателем, Бог отнял у него дар реалиста.
Почему русские не могут заменить мигрантов в такси, хотя и идут на это.
Потому что русские, садящиеся за баранку, имеют иной социальный статус: имеют образование, высокую квалификацию в малооплачиваемых ныне профессиях, огромный жизненный опыт и знание своей страны, имеют гражданскую позицию. Всё это делает невозможным их работу в такси, в доставке еды и подобных сервисах, то есть там, где массовым обществом востребован бездушный робот. У мигрантов двойная жизнь. Они остаются людьми друг для друга. Но соглашаются быть анонимной функцией в такси или на стройке.
Русский же или русская, когда от отчаяния садятся за баранку, чтобы заработать на хлеб в "Яндекс-такси", остаются теми, кто они есть: полковником МВД в отставке, учительницей, детским врачом, приезжающим в Москву из Калуги на два дня в неделю ради заработка.
Это очень хорошие люди и очень плохие представители такси как сервиса.
Они обижаются, начинают спорить с пассажиром, делиться с ним жизненным опытом и учить его жизни, когда пропускают нужный поворот и, к ярости пассажира, едут не туда. (Таджики, казахи и киргизы этого не делают). У них нет ни физической выносливости кочевников, ни их безразличия к русскому.
Не может человек с высшим образованием, бывший руководитель, отец семейства, стать в своих глазах для клиента никем - как мигрант в России. Именно этого требует данный бизнес.
Не может хороший инженер, хороший слесарь, хороший мастер - стеклодув быть таксистом в современной России.
В советское время статус таксиста был иной. Он был шэфом: ездил на государственной машине и сам был представителем государства. Был он квалифицированным советским рабочим с доски почёта, а не бесправным извозчиком.
По этой же причине нет квалифицированных русских штукатуров, каменщиков, лепщиков, столяров. Почти не осталось жестянщиков. Это сложные рабочие профессии, на которые учились у старых мастеров. Они не выдержали конкуренции, не были востребованы - с тотальным засилием евроремонтов и "европейских технологий", мастерами которых является компьютер и человек без Родины. Век старых русских рабочих мастеров кончился точно так же, как кончился Ленинградский завод художественного стекла, не выдержав конкуренции с китайской дрянью.
Русскому, чтобы не выживать, а жить, пока он русский - нужно государство. Слишком высокая и сложная у него жизнь, слишком переплелась с историей Государства Российского и его культурой.
Потому что русские, садящиеся за баранку, имеют иной социальный статус: имеют образование, высокую квалификацию в малооплачиваемых ныне профессиях, огромный жизненный опыт и знание своей страны, имеют гражданскую позицию. Всё это делает невозможным их работу в такси, в доставке еды и подобных сервисах, то есть там, где массовым обществом востребован бездушный робот. У мигрантов двойная жизнь. Они остаются людьми друг для друга. Но соглашаются быть анонимной функцией в такси или на стройке.
Русский же или русская, когда от отчаяния садятся за баранку, чтобы заработать на хлеб в "Яндекс-такси", остаются теми, кто они есть: полковником МВД в отставке, учительницей, детским врачом, приезжающим в Москву из Калуги на два дня в неделю ради заработка.
Это очень хорошие люди и очень плохие представители такси как сервиса.
Они обижаются, начинают спорить с пассажиром, делиться с ним жизненным опытом и учить его жизни, когда пропускают нужный поворот и, к ярости пассажира, едут не туда. (Таджики, казахи и киргизы этого не делают). У них нет ни физической выносливости кочевников, ни их безразличия к русскому.
Не может человек с высшим образованием, бывший руководитель, отец семейства, стать в своих глазах для клиента никем - как мигрант в России. Именно этого требует данный бизнес.
Не может хороший инженер, хороший слесарь, хороший мастер - стеклодув быть таксистом в современной России.
В советское время статус таксиста был иной. Он был шэфом: ездил на государственной машине и сам был представителем государства. Был он квалифицированным советским рабочим с доски почёта, а не бесправным извозчиком.
По этой же причине нет квалифицированных русских штукатуров, каменщиков, лепщиков, столяров. Почти не осталось жестянщиков. Это сложные рабочие профессии, на которые учились у старых мастеров. Они не выдержали конкуренции, не были востребованы - с тотальным засилием евроремонтов и "европейских технологий", мастерами которых является компьютер и человек без Родины. Век старых русских рабочих мастеров кончился точно так же, как кончился Ленинградский завод художественного стекла, не выдержав конкуренции с китайской дрянью.
Русскому, чтобы не выживать, а жить, пока он русский - нужно государство. Слишком высокая и сложная у него жизнь, слишком переплелась с историей Государства Российского и его культурой.