В ноябре 2017 года Amazon под личным патронажем Джеффа Безоса влупил 250 миллионов долларов в покупку прав на адаптацию «Властелина колец». Потому что это имиджевый проект, личная игрушка начальника и просто лакомый шанс погреться в лучах масс-культуры.

Получился из этого неоправданно дорогой и, будем честны, обезвоженный сериал «Кольца власти». Два сезона уже выпущены, еще три на подходе — и никто уже не сможет остановить этот конвейер по производству уныния. Попытки починить «Кольца власти» (ну или хотя бы закрыть их и больше не позориться) окажутся для компании слишком невыгодными. Дешевле и опрятнее будет дотошнить авантюру до конца и просто о ней забыть. Так работает большой медиабизнес, в котором бездействие и слепой оптимизм порою являются единственным способом выхода из неудобного положения.

Это я к чему. Пластмассовое Средиземье от Amazon вряд ли окупается, но его продолжают переть в гору с обреченностью Сизифа. Оно защищено от претензий в неликвидности громким брендом. А вот «Охотник за головами» — веселый трэш-сериал с Кевином Бэйконом, выстегивающим сбежавших из ада чертей — не защищен ни от чего. Его отменили после первого сезона. Не помог успех первой недели проката, не помогла звезда миллениалов на постере и даже финал с явным заделом на продолжение никого, разумеется, не смутил. В этом видится частное проявление главной проблемы голливудского кино наших дней. Оно все больше напоминает торговлю ипотечными свопами. Только вместо мусорных бумаг — мусорные франшизы, который обеспечены фиктивной стабильностью.

В общем, все как в «Игре на понижение». И закончиться может аналогичным неприятным образом.

У российских сериалов только два союзника — Сергей Минаев и Александр Цыпкин. Иногда кажется, что с такими друзьями врагов не надо. Глянул на досуге «Чужие деньги», и это чистый, как слеза, образец современного отечественного сериала middle class. В том смысле, который закладывался Алексеем Ивановым при описании феномена «Уральских пельменей»: шутки про тёщу, но для тех, кто статусно перерос журнал «Зятёк».

Только Минаев («The Тёлки») и Цыпкин («Беспринципные») научились работать с этой формулой профессионально. Сериалы по их сценариям строятся на анекдотах и где-то услышанных трендах. «Чужие деньги» метают бисер из модных слов: «дропы», «крипта», «обнал», «эфир». Такое все современное и актуальное, томно дышит время. Но хватает этого криптозадора ровно на один пилотный эпизод, после которого сериал превращается в «Принца и нищего» из стекляшки в Москва-Сити. Комичные и неловкие скетчи с богатыми чиновниками — будто бы воспряли ото сна депутаты Пронин и Мамонов. Тверской банкстер Юра в первый раз за свою долгую несчастливую жизнь пробует гуакамоле (как трогательна провинция). Менты и арбитражники демонстративно курят в камеру одноразки, потому что курить сигареты в отечественном медиуме отныне объявлено фривольным и заблюренным. Гоша Куценко хрюкает, потому что фамилия его персонажа — Свиницкий...

Это вроде бы и высмеивание нравов, и в то же время необъятная, как русская душа, безвкусица. «Первый номер» получился, потому что его авторы не понаслышке знали, что такое глянец и тг-канал «Антиглянец». А вот весь этот мудреный блокчейн двум Минаевым — Сергею и Дмитрию — интересен только в качестве стяжки, которая придаст пятикратно пережеванному тропу «из грязи в князи» хоть какой-то символический вес. А смоешь эту пену — внутри все те же коллективные Патрики, без штанов, но с крестиком.

Нажимаем пару кнопочек — и попадаем в лукошко российской кинокритики всех спектров и градиентов.

Тимур Алиев (@textortexel) собрал в одном месте 81 (!!!) тг-канал кинокритиков/киножурналистов/кинообозревателей, которые не щадя зрения и психики смотрят всё: от громких каннских премьер до нового сезона «Папиных дочек». Еще неизвестно, что страшнее.

Где-то среди достойных и я затесался, что очень приятно щекочет самомнение. Горд быть в компании акул пера.

🗂 Папка здесь (осторожно, горячо!) 🗂

Сегодня, как гром среди ясного неба, появились новости о грядущем перезапуске «Бандитского Петербурга». То ли вброс, то ли видение — в общем и целом, конечно, звучит как полная лажа. Причем причины, по которым успех ремейка невозможен, озвучил сам Андрей Константинов. Очень советую посмотреть его интервью Даниилу Романову.

Успех «Бандитскому Петербургу» гарантировали те же сентенции, что и «Улицам разбитых фонарей». Это свежее мясо и страшный голод. Не только зрительский, но и авторский. Худой паек, на котором сидели все, от Владимира Бортко до самого Константинова, настраивал хорошенько так, с некрореалистической злобой, плюнуть в вечность.

Неповторимость этого феномена еще в середине нулевых зафиксировали полным провалом мягкого перезапуска «Бандитского Петербурга». «Передел», «Терминал», «Голландский пассаж» — это все первостатейное дно дна, несмотря на кратно возросшие бюджеты и возможности телеканала «Россия». Уже тогда стало понятно, что сериалы по прозе Константинова — явление симультанное. Воспроизводиться в отрыве от времени они, к сожалению, неспособны.

Интересное дело — кино как способ заработка бабла родилось раньше, чем как искусство. По крайней мере, на это указывают сведения о первом в мире платном киносеансе, состоявшемся 20 мая 1895 года на Бродвее. Братья Люмьер еще только-только засняли «Выход рабочих с фабрики», а ушлые коммерсы из компании «Ламбда Ко» уже вовсю продавали билеты на показ кинорепортажа Young Griffo vs Battling Charles Barnett.

Публика из NY получила уникальную возможность увидеть кусочек боксёрского поединка двух звезд — австралийца Альберта Гриффитса (вошел в историю как Янг Гриффо) и Чарльза Барнетта. Сколько заработали на показе фильмы — неизвестно. На кинопоказ в классическом понимании это было слабо похоже — скорее уж на советский видеосалон (проектор системы Eidoloscope выдавал изображение размером с небольшой телевизор). Но деньги собирали — а значит, мероприятие состоялось, хоть и в довольно балаганном виде.

Через несколько лет жизнь Янга Гриффо свернет куда-то не туда. Он прибьет соперника на ринге, начнет злоупотреблять спиртным, пару раз присядет в тюрьму и умрет бесславно в бесплатной богадельне где-то на окраине Нью-Йорка. И первый коммерческий фильм в истории тоже пропадет с концами. Несколько месяцев назад какой-то поц выложил на YouTube нейровидео, которое очень примерно реконструирует ленту по оставшимся в газетах описаниям. Ну, такое.

У пропавшего фильма даже рейтинг на iMDb есть — 3,9 звезды. Не смотрел, но тоже осуждаю. Ну и поздравляю всех с неофициальным днем всея кинорынка, будь он неладен.

«Социальная значимость картины в значительной мере снижается аполитичностью тематической установки» — нормально так вставили шпильку Дзиге Вертову на диспуте Общества друзей советского кино (ОДСК) по случаю выхода «Человека с киноаппаратом». Февраль 1929 года. Почти век прошел, а в отечественном кино ничего как будто бы и не изменилось. Сражение идеологии и жизни в самом разгаре.

Сегодня вечером в питерской «Авроре» @k24films дает восстановленного «Человека с киноаппаратом», над которым киновед Николай Изволов кропотливо работал последние несколько лет. В прошлом году посчастливилось увидеть его док «Возвращение Вертова», в котором работа по возвращению классических фильмов предстает подлинным синефильским детективом. Почти тру-крайм, только никого не убивают, наоборот — воскрешают, приводят к своему изначальному состоянию.

Кстати, со времен заседания ОДСК остается открытым вопрос о наличии (или отсутствии) в фильме Вертова главного героя. Кто-то называет оным оператора Михаила Кауфмана, или абстрактный собирательный Город, собранный из улиц Киева, Москвы и Одессы. Склоняюсь к мнению, что самый-самый главный герой ленты — французская камера Debrie Parvo, главный инструмент киносъемки в Европе первой половины XX века. «Человек с киноаппаратом» — удивительный пример ненамеренного продакт-плейсмента, демонстрирующий все главные достоинства этой шайтан-машинки. За мощное продвижение бренда промышленник Андре Дебри просто обязан был Вертова отблагодарить ящиком лучшего коньяка.

Ультимативное видео на случай важных переговоров.

Когда пришлешь текст / встанешь с дивана / выйдет Half-Life 3 и сериал «Русский лес»? Перефразируя классика — на все вопросы Лимонов либо уже ответил, либо назвал их невыразимой глупостью.

Невероятное свойство фильма, которому буквально сто лет в обед. «Человек с киноаппаратом», триумф советской авангардной машинности, критически зависим от музыкального сопровождения.

Раз лет в пять для фильма Дзиги Вертова делают новую музыкальную дорожку. Сильно расфорсилась версия 2002 года с музыкой The Cinematic Orchestra — бодрая такая электроника с примесью джаза. Есть версия с музыкой Майкла Наймана. И даже «Человек с киноаппаратом» почти что в стиле скандинавского триллера — с эмбиентом норвежского музыканта Biosphere.

Впервые за долгие-долгие годы «Человек с киноаппаратом» звучит так, как его задумали. Чайковский, Бетховен, легкомысленный фокстрот и бравурные марши. И вот только сейчас заметил, как этот саунд ленте... естественен. Он над ней не довлеет, не абьюзит камеру, не перетягивает откуда-то из нашего светлого настоящего смыслы. И это очень неожиданное, приятное переоткрытие.

Слово дня на «Васе Рогове» — цайтгайст. В переводе с выпендрёжного, дух времени. То, без чего нас невозможно представить, ещё труднее — понять. Фильм Ивана Петухова «Туда» — цайтгайст нынешнего русского кино сразу на нескольких уровнях восприятия.

Во-первых, потому что российское кино почему-то упорно пытается вывезти Ирину Старшенбаум в лес. Ранее этим занималась комедия «Втроем», где ей в пару отрядили немного подмороженного милаху Сергея Кузнецова. «Туда» подороже, поэтому за баранку сажают таксиста-буку Петра Федорова. Ему, бедному, придется везти девушку из Москвы в Уфу, постепенно поддаваясь ее хамоватому оптимизму.

Бывает кино комфортное, а «Туда», значит, кино класса «Комфорт Плюс» (ха-ха). Розовое и дурацкое, как сладкая вата, снято красиво и притом лениво: словно видовой фильм с красотами средней полосы. Русь — это кайф, но erid «Яндекс Такси» проступает в кадре и немного мешает воспринимать миленький сюжетец с надлежащей искренностью.

Но вообще-то тенденция интересная. Куда-то едем от душевных проблем («Поехавшая», «Далекие близкие»), слушаем попсу из начала нулевых (первый признак помешательства), в моде внутренний туризм и беззаботная придурь. На экраны скоро вернется «Питер FM»... Доктор, что с нами?

Зашел в Okko. Думал, посмотрю какую-нибудь безделицу за чашечкой утреннего чая, а получил удар реальностью по ребрам.

Какие Канны, какая «Зона интересов», какой заяц, какой орел, какая блоха? Когда вы в последний раз видели большой текст о феномене сериала «След»? Почему они не выходят раз в месяц?

В честь 25-летия «Убойная сила» возвращается в эфир Первого канала — и это, истинно вам говорю, эпохальный камбэк. Сериал, объяснивший стране, какую корову можно доить (а какую не надо), где достать карбюратор от ГАЗ-21 и как сменять шампунь на автомат Калашникова достоин занять весь прайм-тайм наглухо.

По этому случаю — снова актуальный программный текст «Васи Рогова» о Васе Рогове, подарившем российскому ТВ архетип хорошего милиционера на смену мрачным «хроникам» Ларину и Дукалису.

Попал случайно в глаз сериал «Безопасность» — ультра дешевый детектив о полицейском СБ, сделанный «Дирекцией кино» в 2017 году. Вероятно, выделили деньги чисто под пробу пера для тандема Никиты Высоцкого и Ильи Лебедева, которые отныне фонтанируют штуками вроде сериализации «Союза спасения» и «Любви Советского Союза».

Бог с ними, пусть делают. «Безопасность» вышла на пограничье сериальных эпох, так что уютно сочетает в себе черты старого и нового. Тут все еще во всей красе продолжается «Убойная сила» — добрые менты, группа Любэ в саундтреке, Андрей Кивинов в сценаристах. А с другой стороны, вот уже и Даниил Воробьев к своей актуальной актерской форме подбирается. И Кирилл Плетнев в роли замученного жизнью опера воет на потолок. Предвкушает проклятые мидквелы «Диверсанта».

Вроде как последняя внятная попытка Первого канала сохранить традиции старого криминального процедурала — естественно, провальная от начала до конца. Уже было понятно — при живом-то «Методе» — что зрителя для этого погонного наива более не существует. Тем не менее, важная веха, в которой сегодня можно засечь точку окончательного отмирания того самого комфортного ментоцентризма. Кивинов, когда-то начинавший с мрачного нуара на основе опыта работы в Кировском РУВД, релоцировался в комедию. «Дирекция кино» беспомощно барахталась там, где «Среда» плавала кролем, а Эрнст уже открыл ящик Пандоры, доверху набитый ретродетективами. Мда, конец прекрасной эпохи.

Гиблое место — давай здесь жить! Сегодня день рождения у лучшего города на Земле, не страдающего, а упивающегося своим диссоциативным расстройством идентичности. Санкт-Петербург — это воплощенная в граните трагедия overeducated-умника. Или, как выразился Лев Лурье, один сплошной "город-невроз". И крайности, в которые его бросает, то и дело становятся толчком к культурным явлениям федерального масштаба.

Курехин вообще предлагал его затопить нахрен, красиво замкнув историю самого умышленного города в мировой истории. Измученный «Свемой» Ленфильм наилучшим образом визуализировал эпоху Застоя, а кино нулевых вроде «Питера FM» и «Прогулки» легитимизировало новых романтиков, толкнув их кованым сапогом в объятия 2007-го. И все это, так или иначе, происходило на питерских улицах — то в летнюю жару, то под давлением неба и хищных сосуль. Про бандитские разборки и говорить нечего.

У режиссера Паши Никифорова есть документалка «Петербург 91/21» — как раз про эту парадоксальность городской культуры, жизни и политики. Срез целой эпохи, от Собчака и убийства Талькова до протестов начала двадцатых и новых городских символов (вроде легендарного «моста глупости», под которым не проедет Газель). Посмотрите, если еще не — и удивитесь, как много всего эпохального тут творится. Прав был Трэш-шапито КАЧ — Питер решает.

Великий Новгород. В Киномузее очаровательная экспозиция в стиле «теория кино для самых маленьких».

Особенно впечатляет эффект Кулешова, который сам творишь и радуешься как ребёнок.

В конкурсе каждого фестиваля должен быть фильм, после которого погруженный в транс зритель поверит в существование высокого искусства. «Иногда мы путешественники» Даниила Прасолова — как раз про это. Недлинное, всего-то 54 минуты, приключение с прогулкой по горам, снятое от первого лица.

Природа грузинская: красиво, зелено, гористо. Событийность не нулевая, но вообще отрицательная. На фоне гор какие-то голоса упорно обсуждают проблемы ментальности, туризм и эмиграцию, прошлые путешествия и еще черт знает что. Фильм-скринсейвер с выразительным эмбиентом (Прасолов еще и музыкант), который смотрится на большом экране крайне неестественно.

Еще одна странная штука из конкурсной программы «Нового движения» — условно фантастическая драма «Неподвижные звёзды». Девочка Соня уходит в лес томно писать стихи и жечь листочки из тетрадки. Потом экран заливается красным электроджемом, Соня умирает. Через год ее друзья собираются за ДК, идут на речку и начинается тусовка стиля «поминальный мистический экстаз».

Диалоги будто бы топором вытесаны, они одновременно и бессмысленны, и претенциозно восторженны (фирменное сочетание в работах выпускников ШНК). Чертовски красивое, но притом невыносимое зрелище. Хотя некоторые сцены подростковой жизни отличаются обезоруживающей комфортностью, имеем дело не с кино, а с долгим и явно не понятым залом видеоартом.

«Ночь в музее» в стиле «Магический пу-пу-пууууу». На второй день в конкурсной программе фестиваля молодого кино «Новое движение» все же забрезжило что-то, внезапно, реально молодое и милое.

Дмитрий Николенко сделал маленькую, хорошенькую зумерскую мелодраму «Мой парень, манекен». Это как аниме-ромком, но с башкирскими вайбами — про девушку Вику, которая тусуется в закрытом на ночь ТЦ в компании заколдованного принца. Уже несколько лет Радмир числится пропавшим без вести, потому что злая (хотя скорее — справедливая) сарматская маска превратила его в манекен. Надо как-то расколдовать, а то Вике не с кем идти на день города.

Просто приятно узнать, что на фолк-материале можно делать не только хоррор и/или нафталин — необременительные комедии с оооочень легким налётом мистики тоже вполне получаются. Хотя с концовкой явно перемудрили.

Репутацию преподавателя Павла Рудина (Максим Севриновский) вот-вот уничтожат. За дело — питает слабость к студенткам, которые влюбляются в него после пары бесед и бутылки коньяка. Его бывшая практикантка Света (Дарья Алыпова) отлично знает, что все это правда, но свидетельствовать против Рудина не хочет. Он, конечно, ей жизнь поломал, но Свете даже нравится, когда ее душат.

Второй раз уже смотрю «Северную станцию», но все также не понимаю, как к нему относиться. Это странное такое чувство беспомощности. Наверное, так и задумано: у режиссёра Сергея Овечко реально получился фильм-сэлфхарм, круто передающий эмоциональный раздрай в кудрявой головушке главной героини.

На биостанции большой ученый Рудин проводит эксперименты по хитрому замучиванию медуз: умертвить не до конца, потом смотреть, как подопытный воскресает. Со своей практиканткой Светой он проворачивает аналогичный фокус. И «Северная станция» продолжает этот замкнутый круг ментального харассмента, выплескивая его уже на зрителя. Электричество между Им (с большой буквы) и ей (с самой маленькой буквы из возможных) одновременно и тошнотворно, и... «естественно» не подходящее для этого слово, да?

Реально непередаваемый киноопыт. Филигранный аттракцион нравственного мазохизма.

Если честно, от фильма с величественным названием «Привычка нюхать пальцы» ожидал какого-то праведного хардкора, имманентного кинематографического зла и панкухи с характеристикой а-ля «кровь, говно и волосы». «Роковой клятвы» vol.2, короче.

Но на выходе панк тут скорее наносной, выраженный в небрежности производства. А вот сердцевинка знакома всем, кто в детстве смотрел «Счастливы вместе» — только страданиям души и тела подвержен не продавец обуви, а продавец унитазов. Его, бедного, донимают пранкеры, заставляют есть дошик и вообще, кажется, не считают за человека — позиционируют как смешное место, чему герой Рамаз, конечно же, рад не сильно.

Еще, кстати, «Привычка нюхать пальцы» очень напомнила производственный триллер Вячеслава Федорова «Наводка» — один из лучших фильмов фестиваля «Дух огня» 2022 года. Видимо, одним из трендов нового российского кино становится парцелляция на грани шизофазии.

Ненадолго оторвался от программы «Нового движения», чтобы отдать дань месту его проведения. Оказывается, есть такой очень восьмидесятнический фильм «Господин Великий Новгород» — про деятельность советского подполья в оккупированном немцами городе. Во многих аспектах неординарная вещь Алексея Салтыкова. Хоть и про войну, а по настроению больше похоже на славянские блокбастеры в духе «Руси изначальной».

На это играет еще и бесконечные флэшбеки: история новгородского подполья внезапно прерывается, чтобы в кадре появился Александр Невский и злодейские тевтоны. Это единственное, что роднит фильм с одноименной повестью русиста Дмитрия Балашова. У него в начале восьмидесятых были серьезные финансовые трудности, и на Первом творческом объединении Мосфильма нашли оригинальный способ помочь автору, подбив его текст под плановый военный фильм.

Много реально удивительно артовых сцен вроде демонического факельного шествия нацистов вокруг памятника Тысячелетия России. Или взлета древнего новгородского колокола прямо в небеса.