Президентом-актером в наше время уже никого не удивишь, но как насчет президента-режиссера? В 2011 году вышедший на пенсию Вацлав Гавел (первый президент независимой Чехии) экранизировал собственную книгу "Уход". По сути, о себе самом — главным героем трагикомедии стал канцлер Вилли Ригер, морально готовящийся покинуть резиденцию главы государства и уехать на ПМЖ к дочери. Своей недвижимости у него, пробывшего во власти десятилетия, не оказалось. Не то чтобы он такой прямо супер честный — просто не задумывался, что его в принципе могут попросить освободить помещение.

Надо ли говорить, что осознание конца сводит Ригера с ума, а многочисленные прихлебатели лишь подливают масла в огонь? Сюжет апологии Гавела прост, шутки неказисты (но смотреть на чешском все равно очень смешно), а структура фильма подозрительно напоминает "Вишневый сад" через призму мутного хайбола. Но есть в "Уходе" некая таинственная страсть. Как будто прикасаешься к священному акту воплощения мечты.

Всю свою биографию Гавел провел в ожидании часа, когда ему наконец-то дадут снять фильм. Его дед — один из основателей чехословацкого кинематографа, создатель киностудии Люцернафильм. Его отец — владелец легендарной студии Баррандов, сам Гавел учился в одной школе с Милошем Форманом. И при всем этом будущий президент так и не смог поступить в киноинститут: еле-еле пролез на заочку театрального факультета, после чего ушел в драматурги. Кажется, это было судьбоносным решением: прогрессивный Гавен органично встроился в тусовку театралов, впоследствии ставшую одним из костяков чехословацкого диссидентства. Даже пару раз посидел в застенках — есть легенда, что вытаскивать его из лап местной ГБ летал лично Юлиан Семенов.

Потом "Бархатная революция", победа либерал-демократов. Гавел стал видной политической фигурой, президентом сначала Чехословакии, а потом, после развода двух стран, только Чехии. Все это время у него как-то не было времени возвращаться к семейному ремеслу и снимать кино. И только после ухода в отставку, буквально из последних сил, Гавел все-таки взялся за режиссуру. Как и хотел чуть ли не с детства. "Уход" получился не слишком хорошим, но каким-то... по-стариковски искренним, что ли?

Ура, наконец-то свершилось! Юрий Быков снял сериал, в котором есть все, что он так любит: суровые бандитские рожи, умирающие родственники, ушатанные квартиры и мучительный поиск ответов на извечные национальные вопросы («Кто виноват?», «Что делать?» и «Кого валить?»).

В некоторой степени, «Лихие» — итог его плодотворной работы за последние десять лет. Эдакий сборник самых любимых им образов хтонической Руси, которая все еще живет на пороховой бочке девяностых. О том и текст.

«Послание к человеку» помогает закрывать гештальты. Так как фестивалю «Маяк» я предпочел чипсы, пиво и иксбокс, один из его главных хитов — «Кончится лето» — удалось посмотреть только сейчас.

Максим Арбугаев и Владимир Мункуев, конечно, дают какого-то особого огня, при этом оставаясь строго в рамках поджанра «золотоносный триллер». Два брата-акробата оказываются в чрезвычайно мрачной заварухе с украденным на прииске золотом. Драгоценный металл, как известно, притягивает смерть, так что трупы вокруг Юры Борисова и Макара Хлебникова (дуэт запредельной харизмы) начинают множиться со скоростью автоматной очереди.

В принципе, сюжет универсальный: можно снять хоть в Москве, хоть в LA — коленкор один. Но особенная красота «Кончится лето» в том, что это прямо-таки каноничное фронтирное кино. Якутская киношкола, в отличие от сытой метрополии, не просто не боится ресентимента, но еще и умеет с ним грамотно работать. Мечты об эфемерной «Большой земле», которая за кэш прощает грехи, совершенные на Земле малой — вот это и есть наш отечественный истерн. Джону Форду такое и не снилось.

Fuck The Audience — слова, которыми можно всеобъемлюще описать программу фестиваля «Послание к человеку» фильм "Хоппер / Уэллс", который так приятно посмотреть утром воскресного дня. Удовольствие того же порядка, что и уже классический баттл "Хичкок / Трюффо" — два героя киномифа, мэтр и инди-звездочка, заводят странную волынку обо всем на свете. Куда разговор приведет — неясно, но к концу Деннис Хоппер уже заметно подшофе.

Только вот беседа Хичкока и Трюффо — это беседа двух мастодонтов, давно уже не сомневающихся в своем успехе. А Уэллса и Хоппера — подкаст "сбитых летчиков". Для одного провал стал главным элементом фильмографии, другого все самое "веселое" ждет впереди, в совсем недалеком будущем. Нетрезвый диалог, запечатленный на съемочной площадке фильма Уэллса "Другая сторона ветра", порою кажется всего лишь бредом кинематографиста, разговаривающего с самим собой — все потому что Уэллс в кадре так и не появился. Басит откуда-то из тьмы, превращаясь то ли в ангела, то ли в демона, напавшего на Хоппера в момент ментальной слабости.

И вот уж самое смешное — Уэллс менторским тоном корит своего молодого визави за отношение к кино: шутка ли, наснимал для "Беспечного ездока" 35 часов материала, а потом страдал, вырезая все ненужное. Автор "Гражданина Кейна", неиронично называющий себя "врагом кино" (за жестокость в монтажной комнате), сам оставил после себя километры пленки, из которых и десятилетия спустя собирают его "последние фильмы". И в этом тоже есть своеобразная магия происходящего: пока Уэллс упорно отыгрывает прожженного циника, Хоппер с похвальной искренностью открывается камере, вываливая зрителю всю свою подноготную, все страхи, надежды и мысли. Может, в этом и проявляется наиважнейшее отличие между "старым" и "новым" Голливудом?

Нет, «Все, что нам кажется светом» — конечно же событие. Шутка ли, первый индийский фильм в конкурсе Канн с 1994 года. Смущает лишь, что большие европейские фестивали в последние годы совсем обленились и предпочитают брать в свою программу ленты не за выдающиеся формы и идеи, а по квоте: три униженных и оскорбленных на квадратный метр.

И главная победа дебютного полного метра Паял Кападия — индийское кино научилось работать с запросом европейского фестивального зрителя, послушно соответствуя этой формуле. Дефолтная драма о тяжелой судьбе трех индийских женщин резко приобретает в весе, потому что к ней можно добавить приставку «этно». Очень печально, что больше ничего в ней будто бы и нет — двухчасовая трансляция бытовой рутины с не слишком удачной попыткой бросить все и сбежать в направлении моря.

Актрисам (Кани Кусрути, Дивья Прабха, Чхая Кадам) в столь конъюнктурно-простецком проекте играть не приходится — да сценарий и не требует ничего кроме фиксации депрессивной безысходности бытия. Как определенный пик этого вакуума кино — абсолютно непотребная сцена, в которой одна из героинь ночами обнимается с немецкой мультиваркой (самым дорогим предметом в ее бренной жизни). От таких гоголевских реминисценций и натурально хочется не уйти, а сбежать в лес. Пить там самогон и слушать, как деревья нянчат гнезда. А финал, кажется, вообще из другого фильма примонтировали…

Помните тот печальный анекдот Роршаха про клоуна Пальяччи? В 1983 году, за три года до старта комикса "Хранители", удивительно похожая история приключилась с великим французским комиком Колюшем. Ему резко стало не до смеха.

Мишель Жерар Жозеф Колюччи — сын француженки и итальянца, родившийся 28 октября 1944 года, через несколько недель после освобождения Парижа от нацистов. Звезд с неба не хватал, немного играл на гитаре, с позором был изгнан из армии за неподчинение командирам. Злоупотреблял спиртным, из-за чего не мог ни с кем нормально уживаться. Единственное ремесло, которое юному Мишелю более-менее подходило — комедия. Причем неформатная — та, которую даже прогрессивная французская общественность считала слишком дикой. Колюш — такой уж псевдоним — стал для Франции тем же, чем Джордж Карлин для США. Он первый, кто догадался материться в прямом эфире (за что и был уволен).

В 1980 году Колюш внезапно объявил своим поклонникам, что будет участвовать в президентских выборах, выступив против Франсуа Миттерана. Главным союзником и рупором президентской кампании комика стал хорошо известный журнал Charlie Hebdo. Это была самая честная предвыборная агитация в мире: Колюш не пытался обещать французам хоть что-то путное. Наоборот — уверял, что при нем и без того пребывающей в кризисе Франции будет совсем хреново. Но смешно. Итог — 16% избирателей всерьез были готовы отдать за него свои голоса. Шутка зашла слишком далеко, из Елисейского дворца поступило требование срочно сворачивать это представление.

В 1982 году веселый и харизматичный Колюш увел у своего друга, актера Патрика Девера, жену — быть может, тоже в шутку. Девер шутки не понял и застрелился — шокированный таким поворотом событий комик впал в депрессию, стал редко появляться на людях. Из этого кошмарного периода его жизни вышла, должно быть, самая известная работа Колюша в кино — он исполнил главную роль в фильме Клода Берри "Чао, паяц". Получил Сезара за абсолютно серьезную, дарковую историю о бывшем полицейском, ввязавшемся в серьезные бандитские разборки. Французский нео-нуар, похожий разом на "Брата" и "Гран Торино". Играющая в этой сцене песня Шарлели Кутюра — ну чем не "Крылья" Наутилусов?

Кажется, что у этой истории просто обязан быть чисто киношный хэппи энд — история жизни Колюша ведь вполне себе голливудская, про травмы и победы над ними. Но никакие премии не спасли его от внутренней пустоты. Колюш увлекся мотоциклами, даже поставил рекорд скорости, разогнавшись до 252 км/ч. Мотоцикл его и убьет — в 1986 году Колюш на всей скорости размотался об грузовик. Шансов спастись у него не было, такой вот се ля ви.

Что-то прямо захотелось мем в ночи запилить — по горячим следам просмотра "Преступления и наказания".

Плюсы сериала:
1. Наконец-то у студентов юрфака СПбГУ появилась достойная подражания ролевая модель.

2. Балдежное музло на вступительных титрах.

3. Прекрасный Чорт (Борис Хвошнянский) и гениальная хозяйка квартиры (Мария Смольникова), в которой откисает Раскольников-Янковский.

Минусы сериала:
1. Я, блин, боюсь Владимира Мирзоева и его попыток продать шизо-этюды под видом кино.

2. Обещанное расширение сюжетной арки Дуни пахнет дешевым хозяйственным мылом.

Что-то среднее между сюрреалистическим авангардом и звенящей пошлостью — давненько такого в российских сериалах не было.

А «Плевако», тем временем, на удивление либеральный сериал. В сравнении с другими проектами с лого НТВ в начале — так и вообще, как говорят у нас в деревне, тотальная la fronde.

Адвокат-частник, упорно отказывающийся встраиваться в вертикаль государевой юриспруденции, так как ставит сострадание выше правосудия: денег за услуги почти не берет, прокурору (НТВ, напомню, канал очень «прокурорский») хамит, ратует за прогрессивные веяния, эгалите и эмансипе. Как следствие, находится в прямой конфронтации лично с Константином Победоносцевым. Скучный государственник предлагает дружить, но это не дружба, а какой-то кефир. То ли дело бухнуть с меценатом-раздолбаем Саввой Мамонтовым…

В первой же серии «Плевако» прямым текстом говорят о мрачной традиции российских властей стряпать политический процесс из любой фигни. «Болотное дело», при должном желании, раздувают даже из банальной бытовой мокрухи, и только героический адвокат может остановить произвол репрессивной машины. В рамках закона, разумеется. Да, это буквально сериал о том, как сложно приходится российским сислибам, которые зажаты меж дремучим охранительством и радикализмом революции. Ни те ни другие не считают коллективного Плевако своим, но обойтись без этой занозы вряд ли смогут.

По режиссуре ничего необычного — типичный Гай Ричи для скучных.

А еще говорят, что российские трейлеры формируют ложные представления о фильмах. В итальянской рекламной кампании "Лимонов" — что-то среднее между "Летом" того же Кирилла Серебренникова и "Пазолини" Абеля Феррары.

Французский трейлер — это уже концентрированная кинематография "Красного мая". Культурный код выдержан блестяще. Еще и шрифт этот, ну прямо торжество китча.

Что-то отнимется, если что-то дадено. И где-то тебе поставят отметину — «Изъян». Где-то тебе дадут признак. Если ты провозвестник слова — будь юродивым, но неси этот крест.

Смешная вышла история — СПб всем составом ходит смотреть в Севкабель выставку о Викторе Цое, которую в московском Манеже показали аж два с половиной года назад. Хороший, но уже поднадоевший формат тематического парка развлечений, одна сатана с выставкой имени Балабанова и КиШа. Уже утомила эта модная иммерсивность, из-за которой слепым котом мыкаешься по залам и ждешь, когда в наушниках заиграет очередная глава "атмосферного" аудиоспектакля.

А вот выставка памяти Бориса Рыжего прошла на фоне всех этих зумерско-диджитальных фокусов до обидного скромно — хотя совсем ведь другой коленкор. Артовая вещь. На канале Memorandum вышла часовая кураторская экскурсия по пространству от Даниила Романова. Это здорово и роскошно, отличный материал для субботнего дня.

Китайское кино — все еще очень странный предмет. В первую очередь, из-за присущего азиатским ценностям коллективизма, противопоставленного более понятному нам индивидуализму. В китайских триллерах, драмах и тем более исторических лентах практически всегда отсутствует главный герой. Его можно выделить формально, но в размахе сценария роль все равно остается номинальной. Реальным ГГ в кинематографе КНР раз к разу оказывается народ — который объединяется ради сверхзадачи и скрипя зубами всего достигает. Отступить от этого негласного правила позволяют себе немногие — обычно, режиссеры небольших авторских фильмов, причем "экспортных". Так было недавно с "Черным псом" Ху Гуаня — драмой, изначально заряженной на триумф в Каннах.

Триллер Чэнь Сычэна "Декодер. Игра гения" работает на поле китайского блокбастера, но, как ни странно, обладает вполне настоящим главным героем — гениальным математиком Цзиньцзеном (Лю Хаожань), угодившим на службу в криптографическую разведку. Организованное Компартией Китая "Бюро 701" сначала разгадывает шифровки Гоминьдана, а потом переключается на тайные послания ЦРУ. То, что Алан Тьюринг в "Игре в имитацию" решал с помощью огромного компьютера, китайские товарищи с похвальным упорством расшифровывают при помощи счет и... сновидений. Восточного мистицизма тут вообще удивительно много.

Оригинальная фишка "Декодера" — визуализация сложных математических систем при помощи сновидческих трипов. Цзиньцзен представляет роторы шифровальной машинки в виде колес обозрения, связки символов — бесконечными бетонными лабиринтами, единственно верное решение загадки — маяком посередь пшеничного поля... Фильм наполнен визуальным оммажами: от "Шпионского моста" до, внезапно, "Дневного дозора". Разумеется, без Кристофера Нолана тоже не обойдется. Но наилучший способом объяснить странный соцреалистический фрейдизм фильма — это Тральфамадор из "Бойни номер пять", если бы герой Курта Воннегута интересовался устройством машинки "Энигма".

Друзья из @arthouseru выпускают фильм в российский прокат 21 ноября.