Этот мир прекрасно сходит с ума. Сказали бы лет пять назад, что главным бэнгером российского легального проката будет французское кино — долго бы смеялся. Тем временем, "Граф Монте-Кристо" от студии Pathé — реально лучшее иностранное кино, которое наведывалось к нам в кинотеатры за последнее время "в белую".

И это, разумеется, случайность — звезды совпали. Все чего-то стоящие конкуренты с признаками блокбастера переехали в категорию "предсеансного обслуживания". И как по заказу, примерно в то же время, когда голливудские мейджоры покидали российский рынок, недалеко от фонда Pathé, похоже, перевернулся грузовик с книгами Дюма. Хозяйственные французы начали ударными темпами штамповать его экранизации и преуспели: смелая версия "Трех мушкетеров" (с Евой Грин — ну как тут пройти мимо?) кричала о том, что "галльские петухи" устали делать однообразные комедии и хотят сформировать претензию на новое национальное кино. В мире франшиз экранизация классики почему-то кажется не беспомощностью, а хорошим вкусом.

Если "Три мушкетера" по моде современности вовсю старался быть эдакой "Игрой престолов" (осада крепости Ля-Рошель — это битва у Черноводной здорового человека), то "Граф Монте-Кристо" — это старательная пародия на монтажный аттракцион "друзей Оушена". Надо отдать французам должное: смешивать коктейли из литературной классики и современных форм они научились прекрасно. Но лучше всего у них удается держать баланс между мелодрамой и авантюрным романом. Оказывается, это возможно — не испортить приключение опереточными страданиями, в нужный момент затыкая слишком говорливых героев Дюма компетентно поставленной дракой (Гай Ричи явно не зря снимал свою версию "Шерлока Холмса") или весьма остроумной экономической махинацией. Каким-то образом трехчасовые мытарства Эдмона Дантеса (у Пьера Нине в карьере ренессанс — иначе не скажешь) не успевают наскучить. И это своеобразное чудо: не так уж много в последнее время выходит больших студийных фильмов, которым нельзя записать в диагноз СДВГ.

Салют! Просто хочу поделиться радостью — Михаил Трофименков и Марина Кронидова возвращаются в питерский Дом кино с циклом показов советской кинофантастики. Никакого Тарковского и Клушанцева, зато столетняя "Аэлита", почти столетний "Гибель сенсации" и "Дознание пилота Пиркса".

Вишенка на торте — роскошный советский сай-фай "Таинственная стена", в котором молодой Миронов в компании трушных советских физиков исследует образовавшуюся в тайге Зону. "Сталкер", "Прибытие" и "Девять дней одного года" в одной вакуумной упаковке. Будет время — обязательно посмотрите!

А в «Англетере» прямо сейчас «Вечная зима» (вставить тут шутку про фирменные для этого зала буйные кондиционеры). Гуманитарная помощь тем несчастным, кто не познал всех прелестей «Маяка».

Так себе затея — смотреть кино с предубеждением, слишком много о «Вечной зиме» уже наговорили. Но есть одна вещь, за которую можно точно не беспокоиться — это Юлия Марченко, которая магически органично смотрится в кадре. Ей, должно быть, вообще не важно, кого затмевать: хоть Федора Лаврова в «Снеге, сестре и росомахе», хоть Александра Робака или сурово кондовых КГБшников из «ГДР».

Родители, которые давно уже друг друга не любят, а терпят, пытаются пережить смерть единственного сына. Знаете, а ведь ключиком к пониманию «Вечной зимы» становится личность ее автора — режиссера Николая Ларионова, ранее занимавшегося продюсированием разносортных, но вполне зрительских лент («Т-34», «Кома»).

Не знаю, как он в качестве режиссера (в дебюте этого толком и не видно), но в качестве собирателя русской хтони точно преуспел. Его фильм подобен конструктору: в основании «Нелюбовь», пара кирпичиков из ужасающего «Жить» Василия Сигарева, «Завод» Быкова. Кажется, даже появление в кадре Олега Ягодина обусловлено только тем, что солист Курары не пропускает ни одного фильма о беспросветности русского бытия.

Фильм из лоскуточков других фильмов — сшитый небезыдейно, но фрагментарность образов и идей крадет градус. Может, это даже хорошо, ведь в итоге «Вечную зиму» можно использовать как своеобразную антологию жанровых приемов для начинающих хтоников. Замечательная Марченко, восхитительно кирпичные рожи в массовке. Так еще и герой Александра Робака в «Вечной зиме» особенно сильно напоминает моего батю…

На открытии «Послания к человеку» Алексей Учитель хвастается обширной программой фестиваля. И сетует, что уж слишком много всего — непонятно, где найти время для тотального просмотра этого лоскутного одеяла фильмов, мультфильмов и видеоартов.

Баннер с расписанием показов у «Авроры» такой огромный, что его уже дважды сдувало (пришлось подпереть каким-то чемоданом). Чего не отнять у программы, так это повышенной парусности. Морально готовимся смотреть «Ученик. Восхождение Трампа» — уверяют, что показ фильма не проплачен Илоном Маском.

Самая смешная шутка фильма «Ученик. Восхождение Трампа» — в подходе. Все снято так, будто заглавный герой уже давно мертв и существует исключительно в качестве личности из учебника истории. Режиссер Али Аббаси натурально сбрасывает Трампа с парохода современности куда-то в пучину мифа о бешеных прококаиненных семидесятых. Делает это поначалу забавно, а потом совершенно бесчеловечно, жестоко, ну прямо до противного. Не фильм, а концентрированная слепая ярость к своему врагу — не человеку даже, а стоящей за ним идее.

Трамп в исполнении Себастиана Стэна бешено хорош — актер с очаровательным старанием держит губки уточкой, пародирует жесты и в прямом эфире превращается из забавного достигатора в машину по производству лицемерия и бабла. Ходячая книжка Карнеги, не иначе.

Но в отрыве от самого Трампа — как будто ничего особенного: просто еще один «Волк с Уолл-стрит», снятый в манере заставки к сериалу «Сопрано». «Ученик» — история о темной стороне успеха, ради которого очаровашке-рохле Трампу придется полностью расчеловечиться, променять душу на власть по самому хреновому курсу. Идея то вневременная, но именно Трампу она идет наилучшим образом. Он ведь сам себе такой медийный образ выстроил и нечего на зеркало пенять.

Если жанры киножурналистики можно (ну хотя бы в теории) разделить по уровню заложенной в них провокации, то топы и рейтинги — наилучший способ совершить подрыв комментариев.

Например, одно небольшое, но гениальное русскоязычное издание (не будем упоминать всуе) иногда проверяет своих читателей на прочность, выпуская топы лучших фильмов года — и это такой роскошнейший парад духоты! Есть чувство, что рейтинг лучших составляется из фильмов с самого дна поисковой выдачи IMDb, по принципу "чем неизвестнее — тем лучше". И в этом есть своя крутость: материал настолько оторван от мейнстрима, что выглядит порталом в параллельную реальность. Только здесь лучшим фильмом года (не)иронично может оказаться проходной мамблкор с Софией Лиллис.

Но сегодня Кинопоиск всех заткнул за пояс, подняв со дна топ фильмов Никиты Михалкова от Василия Корецкого. И это отлично написанная, желчная, буквально пропитанная ненавистью к режиссеру телега. Пассажи в духе "вульгарный бред деда", "кринжовое высказывание" и, внезапно, "профеминистский кошмар", просто не позволяют относиться к нему серьезно. Как, собственно, и к самому Никите Сергеевичу, перестройка личности которого отлично иллюстрирует традиционную биографию гения: после создания костяка шедевров он просто обязан сойти с ума.

Работа Корецкого же заключается в том, чтобы разложить это безумие на фрагменты и выстроить нехронологическую историю развития автора. По крайней мере, в это хочется верить — за "Рабу любви" так-то неплохо было бы и пояснить.

Вайбы среды — ничего не делать, распластаться в бензиновой луже

Directed by Andrei Tarkovsky and Stephen Hillenburg

Президентом-актером в наше время уже никого не удивишь, но как насчет президента-режиссера? В 2011 году вышедший на пенсию Вацлав Гавел (первый президент независимой Чехии) экранизировал собственную книгу "Уход". По сути, о себе самом — главным героем трагикомедии стал канцлер Вилли Ригер, морально готовящийся покинуть резиденцию главы государства и уехать на ПМЖ к дочери. Своей недвижимости у него, пробывшего во власти десятилетия, не оказалось. Не то чтобы он такой прямо супер честный — просто не задумывался, что его в принципе могут попросить освободить помещение.

Надо ли говорить, что осознание конца сводит Ригера с ума, а многочисленные прихлебатели лишь подливают масла в огонь? Сюжет апологии Гавела прост, шутки неказисты (но смотреть на чешском все равно очень смешно), а структура фильма подозрительно напоминает "Вишневый сад" через призму мутного хайбола. Но есть в "Уходе" некая таинственная страсть. Как будто прикасаешься к священному акту воплощения мечты.

Всю свою биографию Гавел провел в ожидании часа, когда ему наконец-то дадут снять фильм. Его дед — один из основателей чехословацкого кинематографа, создатель киностудии Люцернафильм. Его отец — владелец легендарной студии Баррандов, сам Гавел учился в одной школе с Милошем Форманом. И при всем этом будущий президент так и не смог поступить в киноинститут: еле-еле пролез на заочку театрального факультета, после чего ушел в драматурги. Кажется, это было судьбоносным решением: прогрессивный Гавен органично встроился в тусовку театралов, впоследствии ставшую одним из костяков чехословацкого диссидентства. Даже пару раз посидел в застенках — есть легенда, что вытаскивать его из лап местной ГБ летал лично Юлиан Семенов.

Потом "Бархатная революция", победа либерал-демократов. Гавел стал видной политической фигурой, президентом сначала Чехословакии, а потом, после развода двух стран, только Чехии. Все это время у него как-то не было времени возвращаться к семейному ремеслу и снимать кино. И только после ухода в отставку, буквально из последних сил, Гавел все-таки взялся за режиссуру. Как и хотел чуть ли не с детства. "Уход" получился не слишком хорошим, но каким-то... по-стариковски искренним, что ли?

Ура, наконец-то свершилось! Юрий Быков снял сериал, в котором есть все, что он так любит: суровые бандитские рожи, умирающие родственники, ушатанные квартиры и мучительный поиск ответов на извечные национальные вопросы («Кто виноват?», «Что делать?» и «Кого валить?»).

В некоторой степени, «Лихие» — итог его плодотворной работы за последние десять лет. Эдакий сборник самых любимых им образов хтонической Руси, которая все еще живет на пороховой бочке девяностых. О том и текст.

«Послание к человеку» помогает закрывать гештальты. Так как фестивалю «Маяк» я предпочел чипсы, пиво и иксбокс, один из его главных хитов — «Кончится лето» — удалось посмотреть только сейчас.

Максим Арбугаев и Владимир Мункуев, конечно, дают какого-то особого огня, при этом оставаясь строго в рамках поджанра «золотоносный триллер». Два брата-акробата оказываются в чрезвычайно мрачной заварухе с украденным на прииске золотом. Драгоценный металл, как известно, притягивает смерть, так что трупы вокруг Юры Борисова и Макара Хлебникова (дуэт запредельной харизмы) начинают множиться со скоростью автоматной очереди.

В принципе, сюжет универсальный: можно снять хоть в Москве, хоть в LA — коленкор один. Но особенная красота «Кончится лето» в том, что это прямо-таки каноничное фронтирное кино. Якутская киношкола, в отличие от сытой метрополии, не просто не боится ресентимента, но еще и умеет с ним грамотно работать. Мечты об эфемерной «Большой земле», которая за кэш прощает грехи, совершенные на Земле малой — вот это и есть наш отечественный истерн. Джону Форду такое и не снилось.

Fuck The Audience — слова, которыми можно всеобъемлюще описать программу фестиваля «Послание к человеку» фильм "Хоппер / Уэллс", который так приятно посмотреть утром воскресного дня. Удовольствие того же порядка, что и уже классический баттл "Хичкок / Трюффо" — два героя киномифа, мэтр и инди-звездочка, заводят странную волынку обо всем на свете. Куда разговор приведет — неясно, но к концу Деннис Хоппер уже заметно подшофе.

Только вот беседа Хичкока и Трюффо — это беседа двух мастодонтов, давно уже не сомневающихся в своем успехе. А Уэллса и Хоппера — подкаст "сбитых летчиков". Для одного провал стал главным элементом фильмографии, другого все самое "веселое" ждет впереди, в совсем недалеком будущем. Нетрезвый диалог, запечатленный на съемочной площадке фильма Уэллса "Другая сторона ветра", порою кажется всего лишь бредом кинематографиста, разговаривающего с самим собой — все потому что Уэллс в кадре так и не появился. Басит откуда-то из тьмы, превращаясь то ли в ангела, то ли в демона, напавшего на Хоппера в момент ментальной слабости.

И вот уж самое смешное — Уэллс менторским тоном корит своего молодого визави за отношение к кино: шутка ли, наснимал для "Беспечного ездока" 35 часов материала, а потом страдал, вырезая все ненужное. Автор "Гражданина Кейна", неиронично называющий себя "врагом кино" (за жестокость в монтажной комнате), сам оставил после себя километры пленки, из которых и десятилетия спустя собирают его "последние фильмы". И в этом тоже есть своеобразная магия происходящего: пока Уэллс упорно отыгрывает прожженного циника, Хоппер с похвальной искренностью открывается камере, вываливая зрителю всю свою подноготную, все страхи, надежды и мысли. Может, в этом и проявляется наиважнейшее отличие между "старым" и "новым" Голливудом?

Нет, «Все, что нам кажется светом» — конечно же событие. Шутка ли, первый индийский фильм в конкурсе Канн с 1994 года. Смущает лишь, что большие европейские фестивали в последние годы совсем обленились и предпочитают брать в свою программу ленты не за выдающиеся формы и идеи, а по квоте: три униженных и оскорбленных на квадратный метр.

И главная победа дебютного полного метра Паял Кападия — индийское кино научилось работать с запросом европейского фестивального зрителя, послушно соответствуя этой формуле. Дефолтная драма о тяжелой судьбе трех индийских женщин резко приобретает в весе, потому что к ней можно добавить приставку «этно». Очень печально, что больше ничего в ней будто бы и нет — двухчасовая трансляция бытовой рутины с не слишком удачной попыткой бросить все и сбежать в направлении моря.

Актрисам (Кани Кусрути, Дивья Прабха, Чхая Кадам) в столь конъюнктурно-простецком проекте играть не приходится — да сценарий и не требует ничего кроме фиксации депрессивной безысходности бытия. Как определенный пик этого вакуума кино — абсолютно непотребная сцена, в которой одна из героинь ночами обнимается с немецкой мультиваркой (самым дорогим предметом в ее бренной жизни). От таких гоголевских реминисценций и натурально хочется не уйти, а сбежать в лес. Пить там самогон и слушать, как деревья нянчат гнезда. А финал, кажется, вообще из другого фильма примонтировали…

Помните тот печальный анекдот Роршаха про клоуна Пальяччи? В 1983 году, за три года до старта комикса "Хранители", удивительно похожая история приключилась с великим французским комиком Колюшем. Ему резко стало не до смеха.

Мишель Жерар Жозеф Колюччи — сын француженки и итальянца, родившийся 28 октября 1944 года, через несколько недель после освобождения Парижа от нацистов. Звезд с неба не хватал, немного играл на гитаре, с позором был изгнан из армии за неподчинение командирам. Злоупотреблял спиртным, из-за чего не мог ни с кем нормально уживаться. Единственное ремесло, которое юному Мишелю более-менее подходило — комедия. Причем неформатная — та, которую даже прогрессивная французская общественность считала слишком дикой. Колюш — такой уж псевдоним — стал для Франции тем же, чем Джордж Карлин для США. Он первый, кто догадался материться в прямом эфире (за что и был уволен).

В 1980 году Колюш внезапно объявил своим поклонникам, что будет участвовать в президентских выборах, выступив против Франсуа Миттерана. Главным союзником и рупором президентской кампании комика стал хорошо известный журнал Charlie Hebdo. Это была самая честная предвыборная агитация в мире: Колюш не пытался обещать французам хоть что-то путное. Наоборот — уверял, что при нем и без того пребывающей в кризисе Франции будет совсем хреново. Но смешно. Итог — 16% избирателей всерьез были готовы отдать за него свои голоса. Шутка зашла слишком далеко, из Елисейского дворца поступило требование срочно сворачивать это представление.

В 1982 году веселый и харизматичный Колюш увел у своего друга, актера Патрика Девера, жену — быть может, тоже в шутку. Девер шутки не понял и застрелился — шокированный таким поворотом событий комик впал в депрессию, стал редко появляться на людях. Из этого кошмарного периода его жизни вышла, должно быть, самая известная работа Колюша в кино — он исполнил главную роль в фильме Клода Берри "Чао, паяц". Получил Сезара за абсолютно серьезную, дарковую историю о бывшем полицейском, ввязавшемся в серьезные бандитские разборки. Французский нео-нуар, похожий разом на "Брата" и "Гран Торино". Играющая в этой сцене песня Шарлели Кутюра — ну чем не "Крылья" Наутилусов?

Кажется, что у этой истории просто обязан быть чисто киношный хэппи энд — история жизни Колюша ведь вполне себе голливудская, про травмы и победы над ними. Но никакие премии не спасли его от внутренней пустоты. Колюш увлекся мотоциклами, даже поставил рекорд скорости, разогнавшись до 252 км/ч. Мотоцикл его и убьет — в 1986 году Колюш на всей скорости размотался об грузовик. Шансов спастись у него не было, такой вот се ля ви.

Что-то прямо захотелось мем в ночи запилить — по горячим следам просмотра "Преступления и наказания".

Плюсы сериала:
1. Наконец-то у студентов юрфака СПбГУ появилась достойная подражания ролевая модель.

2. Балдежное музло на вступительных титрах.

3. Прекрасный Чорт (Борис Хвошнянский) и гениальная хозяйка квартиры (Мария Смольникова), в которой откисает Раскольников-Янковский.

Минусы сериала:
1. Я, блин, боюсь Владимира Мирзоева и его попыток продать шизо-этюды под видом кино.

2. Обещанное расширение сюжетной арки Дуни пахнет дешевым хозяйственным мылом.

Что-то среднее между сюрреалистическим авангардом и звенящей пошлостью — давненько такого в российских сериалах не было.

А «Плевако», тем временем, на удивление либеральный сериал. В сравнении с другими проектами с лого НТВ в начале — так и вообще, как говорят у нас в деревне, тотальная la fronde.

Адвокат-частник, упорно отказывающийся встраиваться в вертикаль государевой юриспруденции, так как ставит сострадание выше правосудия: денег за услуги почти не берет, прокурору (НТВ, напомню, канал очень «прокурорский») хамит, ратует за прогрессивные веяния, эгалите и эмансипе. Как следствие, находится в прямой конфронтации лично с Константином Победоносцевым. Скучный государственник предлагает дружить, но это не дружба, а какой-то кефир. То ли дело бухнуть с меценатом-раздолбаем Саввой Мамонтовым…

В первой же серии «Плевако» прямым текстом говорят о мрачной традиции российских властей стряпать политический процесс из любой фигни. «Болотное дело», при должном желании, раздувают даже из банальной бытовой мокрухи, и только героический адвокат может остановить произвол репрессивной машины. В рамках закона, разумеется. Да, это буквально сериал о том, как сложно приходится российским сислибам, которые зажаты меж дремучим охранительством и радикализмом революции. Ни те ни другие не считают коллективного Плевако своим, но обойтись без этой занозы вряд ли смогут.

По режиссуре ничего необычного — типичный Гай Ричи для скучных.