ТУМАННОСТЬ ЖАБА

Парк заспиртован. Металлическая трава пересчитывает
фотоны – в точках дефектов животные цвета ведут охоту за
птичьим газом. По границе текста невзрачной тенью
переминается голубь, навстречу песчаный столб – за спиной
стиснут короткий меч для подсчёта рёбер. В нём светящийся
столб ясеня с ревматоидными наплывами отчётливо выражает
потребность в партнёре для танца в изогнутом ветре. От
каменистой воды долетают сигналы малых судов, оседая
на складках одежды – приглядевшись получится различить: красный
табун карусельных пони плещется в ситцевом полусолнце, после –
невидимый тигр сливается с белым светом сквозь прутья
марганцевой решётки – будто слизывая желатин со шмата
отёчного подношения, следом опытный хвост предвкушает
ложный дебют на шахматных рукавах в три четверти – и так
далее. Купол цирка движим к центру кариолисовым пунктиром –
здесь брезентовый дворник шлифует акриловую метлу –
я так и сказал, заспиртован. Негде вместиться вдоху – затылок
разбит о цветочную клумбу, как полисадник о майскую
проповедь в слепых нефтяных перчатках – негде оставить
ухмылку. Отворачивайся сколько угодно – треснувший глаз
каштана удержит в матричной рамке ослепший полдень, как
это было и раньше – сгустками памяти переполнена гематома. Ещё
немного – и все мы погрузимся в оцепенение похоронного
ритуала, отражаясь в полированной амальгаме чистого как
благодарность блюдца. Да, наизнанку, пусть – пульсируя мягкой
тканью, обнаружим себя в беззвучном захвате песчаных
волн – аплодисменты, всё состоит из них. Стоит ли удивляться
собственной непроизвольности в периферической тяге
отражённого силуэта к самому краю бликующей сферы сна.