Warning: mkdir(): No space left on device in /var/www/tgoop/post.php on line 37
Warning: file_put_contents(aCache/aDaily/post/silchenkovigor/--): Failed to open stream: No such file or directory in /var/www/tgoop/post.php on line 50 Блог священника Игоря Сильченкова. Крым.@silchenkovigor P.13260
У Влада даже лоб вспотел от напряжения. Он еще более насупился и сбежал от меня в конец храма. Не в первый раз.
А у меня было благостное, совершенно не воинственное настроение. Я не собирался давить на парня. Если я буду на человека давить, его исповедь потеряет значительную часть своей ценности. Я уже лет тридцать уверен, что исповедоваться в грехах - это уникальная возможность перелистнуть не слишком удачную страницу жизни и начать заново. А это надо делать самому.
Почему-то вспомнилась школа, когда учительница ругала меня за корявый почерк. Я представил себе свою тетрадь с перекошенными, плохо узнаваемыми буквами, а потом ее же, где я сам исправил самые позорные места. Но можно же и переписать начисто!
Но Влада надо поисповедовать. Что-то плохое с ним случилось в последнее время. Еще на Пасху Владислав смиренно исповедовался и бережно носил хоругвь. А осенью он иногда приходил в храм и … бежал из храма. И мне никак не удавалось поговорить с Владом по душам. Пришлось «вылавливать» его около школы.
Утром службы в храме не было. Я занимался порядком, приходил на разговор мастер по ремонту, а потом я резко вспомнил о Владе. На одном дыхании прочитал акафист Пресвятой Богородице и пошел к школе.
Влада я увидел в толпе таких же подростков. Они гоготали и матерились.
- У вас перемена? - спросил я подходя.
Они замолчали, а самый активный дерзко спросил: - Поучать будете?
- Нет. Господь Сам научит. Если науку Его правильно поймете. Мне нужен Владислав. Небольшая помощь в храме нужна. Скоро престольный праздник. Готовимся. Какой у вас сейчас будет урок?
- Труд, - мрачно сказал Влад, выходя из толпы.
- Пойдем к преподавателю. Хочу тебя отпросить. У меня есть только час, потом нужно ехать соборовать болящего.
Трудовик был рад меня видеть и отпустил Влада.
Крепкий спортивный Влад прекрасно подвигал со мной шкафы и тумбы. А когда мы закончили, я положил ему руку на плечо и максимально участливо спросил: - Владислав, что случилось? Я могу тебе помочь? Ведь кто-то же должен тебе помочь!
Влад уже открыл было рот, вероятно, чтобы отказаться от любой помощи, но не смог вытолкать слова, поперхнулся, откашлялся и расплакался. Он сел на ступени лестницы, ведущей на клирос, и плакал, судорожно вздыхая и даже подвывая.
Я сел рядом на лавочку, достал телефон, в котором был открыт канон ко Святому Причащению, взялся беззвучно читать его, временами крестился и ждал.
Затем Влад вдруг резко замолчал, обхватил голову руками и стал раскачиваться - туда-сюда. Тут я не выдержал, поднял его и посадил рядом с собой, а сам сел вполоборота.
- Я тебя слушаю, - твердо сказал я. - Что-то случилось дома?
Владислав «сделал большие глаза», повернулся ко мне и прошептал:
- У отца другая женщина. Мама не переживет. У нее здоровье слабое.
- Отец собирается разводиться?
- Пока ничего не говорил. Я их видел, вместе. Ей лет двадцать пять, не больше. Думаю, мама догадывается. Сестру уже к бабушке отправили. Мне про вторую бабушку намекают прямым текстом. Она под Симферополем живёт. Колледж, говорят, будет ближе. А мне не надо ближе! Надо, чтобы мама жила долго! Она два раза в год по больницам. Недавно жаловалась, что сердце печёт.
Я хорошо помнил темноволосую хрупкую Лену, мать Владислава. Она ходила в храм только на большие праздники. Помню, как она волновалась, чтобы детям не передался сахарный диабет - наследственное заболевание по материнской линии. По-моему, это было, когда я крестил ее дочку.
Зная деятельный характер Влада, я спросил нарочито спокойно: - Ты уже натворил что-нибудь непоправимое?
- Нет. Хотел прибить эту … даже не знаю как сказать… особь, но не стал мараться. Думаю, дело не в ней. Дело в отце. Его бы я не убил, но искалечил. Я боюсь, что ускорю процесс, если скажу, что знаю. С другой стороны, молчать - это покрывать… преступление.
Я смотрел в пылающее от негодования лицо парня и мысленно ругался с его отцом. А потом закрыл глаза, успокоил свое сердце, помолился, открыл глаза и сказал:
У Влада даже лоб вспотел от напряжения. Он еще более насупился и сбежал от меня в конец храма. Не в первый раз.
А у меня было благостное, совершенно не воинственное настроение. Я не собирался давить на парня. Если я буду на человека давить, его исповедь потеряет значительную часть своей ценности. Я уже лет тридцать уверен, что исповедоваться в грехах - это уникальная возможность перелистнуть не слишком удачную страницу жизни и начать заново. А это надо делать самому.
Почему-то вспомнилась школа, когда учительница ругала меня за корявый почерк. Я представил себе свою тетрадь с перекошенными, плохо узнаваемыми буквами, а потом ее же, где я сам исправил самые позорные места. Но можно же и переписать начисто!
Но Влада надо поисповедовать. Что-то плохое с ним случилось в последнее время. Еще на Пасху Владислав смиренно исповедовался и бережно носил хоругвь. А осенью он иногда приходил в храм и … бежал из храма. И мне никак не удавалось поговорить с Владом по душам. Пришлось «вылавливать» его около школы.
Утром службы в храме не было. Я занимался порядком, приходил на разговор мастер по ремонту, а потом я резко вспомнил о Владе. На одном дыхании прочитал акафист Пресвятой Богородице и пошел к школе.
Влада я увидел в толпе таких же подростков. Они гоготали и матерились.
- У вас перемена? - спросил я подходя.
Они замолчали, а самый активный дерзко спросил: - Поучать будете?
- Нет. Господь Сам научит. Если науку Его правильно поймете. Мне нужен Владислав. Небольшая помощь в храме нужна. Скоро престольный праздник. Готовимся. Какой у вас сейчас будет урок?
- Труд, - мрачно сказал Влад, выходя из толпы.
- Пойдем к преподавателю. Хочу тебя отпросить. У меня есть только час, потом нужно ехать соборовать болящего.
Трудовик был рад меня видеть и отпустил Влада.
Крепкий спортивный Влад прекрасно подвигал со мной шкафы и тумбы. А когда мы закончили, я положил ему руку на плечо и максимально участливо спросил: - Владислав, что случилось? Я могу тебе помочь? Ведь кто-то же должен тебе помочь!
Влад уже открыл было рот, вероятно, чтобы отказаться от любой помощи, но не смог вытолкать слова, поперхнулся, откашлялся и расплакался. Он сел на ступени лестницы, ведущей на клирос, и плакал, судорожно вздыхая и даже подвывая.
Я сел рядом на лавочку, достал телефон, в котором был открыт канон ко Святому Причащению, взялся беззвучно читать его, временами крестился и ждал.
Затем Влад вдруг резко замолчал, обхватил голову руками и стал раскачиваться - туда-сюда. Тут я не выдержал, поднял его и посадил рядом с собой, а сам сел вполоборота.
- Я тебя слушаю, - твердо сказал я. - Что-то случилось дома?
Владислав «сделал большие глаза», повернулся ко мне и прошептал:
- У отца другая женщина. Мама не переживет. У нее здоровье слабое.
- Отец собирается разводиться?
- Пока ничего не говорил. Я их видел, вместе. Ей лет двадцать пять, не больше. Думаю, мама догадывается. Сестру уже к бабушке отправили. Мне про вторую бабушку намекают прямым текстом. Она под Симферополем живёт. Колледж, говорят, будет ближе. А мне не надо ближе! Надо, чтобы мама жила долго! Она два раза в год по больницам. Недавно жаловалась, что сердце печёт.
Я хорошо помнил темноволосую хрупкую Лену, мать Владислава. Она ходила в храм только на большие праздники. Помню, как она волновалась, чтобы детям не передался сахарный диабет - наследственное заболевание по материнской линии. По-моему, это было, когда я крестил ее дочку.
Зная деятельный характер Влада, я спросил нарочито спокойно: - Ты уже натворил что-нибудь непоправимое?
- Нет. Хотел прибить эту … даже не знаю как сказать… особь, но не стал мараться. Думаю, дело не в ней. Дело в отце. Его бы я не убил, но искалечил. Я боюсь, что ускорю процесс, если скажу, что знаю. С другой стороны, молчать - это покрывать… преступление.
Я смотрел в пылающее от негодования лицо парня и мысленно ругался с его отцом. А потом закрыл глаза, успокоил свое сердце, помолился, открыл глаза и сказал:
Hashtags During a meeting with the president of the Supreme Electoral Court (TSE) on June 6, Telegram's Vice President Ilya Perekopsky announced the initiatives. According to the executive, Brazil is the first country in the world where Telegram is introducing the features, which could be expanded to other countries facing threats to democracy through the dissemination of false content. Telegram desktop app: In the upper left corner, click the Menu icon (the one with three lines). Select “New Channel” from the drop-down menu. Telegram users themselves will be able to flag and report potentially false content. Find your optimal posting schedule and stick to it. The peak posting times include 8 am, 6 pm, and 8 pm on social media. Try to publish serious stuff in the morning and leave less demanding content later in the day.
from us
