«А не написать ли мне о том, что происходит на фронте?», — постоянно приходящая мысль, которую я раз за разом отклоняю. Во-первых, из-за ощущения, что половина аудитории, увидев слово «фронт» пойдёт читать другой канал. Во-вторых, из-за того, что я понятия не имею, как это сделать интересно.

Это какой-то возмутительный парадокс СВО. Огромный процесс, с обеих сторон задействованы сотни тысяч штыков, решаются десятки миллионов судеб, а внешнему наблюдателю просто невыразимо скучно. Освещение СВО свелось к перечислению отдельных ярких эпизодов, но и к ним вырабатывается толерантность. От трубы в Судже приятное ощущение в душе сохранялось несколько дней. От трубы в Купянске не продержалось и часа.

Эпизоды типа «фпв поразил цель» или «Искандер поразил Химарс» откровенно приелись.

В августе случился прорыв у Доброполья. Русские дрг прошли 20 км, навязали свою логику применения украинских подкреплений под Покровском и сформировали новое полуокружение населённых пунктов Владимировка-Шахово-Софиевка-Торецкое. В результате на внешнем контуре полуокружённого Покровска сложилось ещё одно полуокружение. Показательно, что первая реакция русского интернета — тотальное недоверие. «Ждём дальнейших подтверждений», «Да там, наверное, просто пара дрг прошла». Эта пара дрг сумела из 20 километров прорыва удержать по меньшей мере 12. Но когда новость о прорыве зафиксировалась настолько, чтобы стать достоверной, внимание наблюдателя уже было переключено на что-то иное.

К октябрю русская армия находится в процессе штурма трёх крупных городов — Покровска, Константиновки, Купянска, ведутся ожесточённые бои на подступах к Красному Лиману, развивается наступление в Днепропетровской и Запорожской областях на подступах к Гуляйполю. И тут хочется спросить, и что?

За этими процессами не видно историй людей, а без историй людей к войне невозможно проявлять эмпатию. Сопереживать движению стрелочек на карте через 3,5 года уже не получается.

Меж тем понятно, что эти истории где-то есть. И каждый шаг в СВО, каждое действие есть приложение воли и ума в ожесточённой борьбе. Почему в начале 25 года ПВО РФ сбивало подавляющее большинство украинских ракет и дронов, куда бы они не летели, а к октябрю 25 года нам прилетает весьма болезненно? Да потому что украинцы нашли бреши в сложившейся системе ПВО РФ. И теперь ответственные за ПВО ищут, во-первых, эти бреши, а также способы их закрыть. Обе армии постоянно находятся в режимах адаптации своих действий друг к другу, но внешнему наблюдателю этого не заметить.

Каждое действие рождает противодействие. Война становится сложнее и её сложность не сокращает опасность, но увеличивает её. Замена военно-медицинской парадигмы красной-жёлтой-зелёной зоны в пользу фпв-шной киллзоны (пространства, в котором тебя может застать фпв, а значит действовать нужно так, как будто он тебя достанет) — говорит об этом весьма красноречиво.

Это противодействие систем и умов уводит ракурс от человека на полях. Упрямое повторение военными аналитиками фразы «Любви достойна только пехота» в попытке привлечь внимание к тем считанным процентам солдат, которые непосредственно что-то штурмуют, только подтверждает, что пехоту почему-то не любят. Попытки Минобороны очеловечить русских солдат, беря у них интервью чуть ли не на месте сражений, тоже любви народной не привлекают. Они говорят более-менее одно и то же: я был нужен Родине и пошёл на войну бороться с нацизмом.

Война дегероизирована не только в смысле подвига, но и в чисто литературном. Она представляет собой ожесточённую борьбу систем, распределяющих ресурсы: финансовые, оружейные, человеческие. Есть два больших аналитических центра, которые пытаются передумать друг друга. Они дробятся на центры поменьше — и так вплоть до взводов и отделений. Они это делают в стихии смертельной опасности. И постоянно опасность оборачивается реальной смертью.

Русская армия ведёт наступление уже больше года. Для этого наступления русские солдаты постоянно прибегают к отваге, подвигу, хитрости, уму, стойкости, воле.

И хотя за этим не интересно смотреть, давайте об этом помнить.