служивший престолом, и сверх того Греческие надписи, где именно говорится о сооруженной здесь церкви при некоем Епископе Феодоре. Вероятно, это знаменитый Епископ Мопсуестийский (в Киликии), рожденный в Сирии и процветавший при Феодосии Великом. Известно, что он посещал и назидал самые отдаленные церкви. Заметим, что остров Филе означен у Пророка Исаии под именем Фул или Пул.

Эти остатки христианской церкви, эти многочисленные крестные знамения, показывают совершившееся пророчество: «И поставлю знамение у них и буду посылать из среды сих спасенных к язычникам, к Фарсису, к Фулу и Пулу, к умеющим действовать луком, и Тубалу и Явану, к островам отдаленным, до которых слух о Мне не доходил, и которые не видали славы Моей, и возвестят славу Мою между язычниками. Тогда будут возвращать всех ваших братьев, от всех народов, как дар Иегове, на конях и колесницах, и в крытых качалках, на мулах и дромадерах, на гору святую Мою в Иерусалиме!»

Норов А. С.
Путешествие по Египту и Нубии в 1834-1835 гг.

#Пандориум_египет

Наш канал @pandorum_history

В исландских сагах описаны две разновидности магии: мужская - «гальдр» (от глагола gala — «каркать», «петь»), базировавшаяся на заклинаниях, предназначенных для пения или декламации, и женская - «сейд», ориентированная на вхождение в состояние транса. Табу на занятие женскими магическими практиками описывается еще в «Старшей Эдде» (XIII век), в «Перебранке Локи», где боги обмениваются взаимными обвинениями: [Один] сказал:

«Ты под землей сидел восемь зим <.. .> рожал там детей, ты - муж женовидный».

[Локи] сказал:

«А ты, слышал, на острове Самсей <.> средь людей колдовал, как делают ведьмы, -ты - муж женовидный».

Традиционный конфликт магии и христианства, как, впрочем, и любой другой религии, обусловлен неприятием священниками той самоуверенности, с которой колдуны заявляют о своей власти над людьми и природой. Однако, по мнению Дж. Фрезера, такое противоборство возникает только на поздних этапах развития религии, т. к. первоначально функции жреца и мага совпадают: «Человек добивался благосклонности богов и духов с помощью молитв и жертвоприношений и одновременно

с этим прибегал к чарам и заклинаниям» [1, с. 59]. В Исландии колдун - часто священник, пастор, возможно, епископ. Обусловлено это тем, что христианство пришло сюда достаточно поздно в силу изолированности страны, поэтому в народном сознании образ мага и образ жреца-священника были в общем-то тождественны. Об аналогичном явлении говорит и Дж. Фрезер: во Франции крестьяне верили в то, что служитель церкви мог управлять стихиями и даже заставить бога подчиняться любой его воле, если отслужить особую обедню.

М.И. Стеблин-Каменский условно делил сказки о колдунах на оптимистические, повествующие о добрых волшебниках, и пессимистические - о злых, где постулируется идея о том, что зло является единственным возможным путем получения власти и богатства [2, с. 159-160]. Сказки о добрых колдунах появились предположительно до XVII века, т. е. до периода установления

приоритета власти, многочисленных стихийных бедствий и введения лютеранства, принесшего с собой инквизицию. В период с 1550 по 1680 год исландская знать разработала особую систему черных магических практик, однако в силу высокого происхождения ее представителей она не подвергалась гонениям [3]. Именно в это время и возникали сказки о злых колдунах.
Излюбленным инструментом исландских злых колдунов были так называемые посланцы. Согласно Ж. Симпсон, впервые о создании «посланца»
говорится в саге о Торлейфе Ирласкальде (XIV век), где инструментом инвольтации становилась коряга с человеческим сердцем внутри

Типичный злой колдун Гальдра-Лофт - ученик епископской школы в Хоуларе, согласно фольклорному тексту, «взнуздал служанку», чтобы летать на ней из школы домой, а другую служанку, забеременевшую от него, он силою мысли замуровал в стене: «Много лет спустя, когда стену рушили, в ней нашли скелет женщины с корытом в руках, а в ее скелете - косточки неродившегося ребенка»17.

По мнению С. Флауэрса, Гальдр

 а-Лофт - это исландский вариант Фауста, одержимого ненасытной жаждой знаний и власти [3].

Первую из этих потребностей Лофт удовлетворял с помощью «Серой Кожи» («Graskinn») - магической книги, которая состояла из двух частей: одна была написана латиницей и содержала сведения по таким вопросам, как хиромантия или магические приемы рукопашного боя, а вторая была написана руническим алфавитом и раскрывала секреты черной магии. Прочитавший вторую часть должен был быть навечно проклят. Лофт успешно овладел всеми тайнами «Серой кожи» и хотел изучить «Красную Кожу» («Raudhskinni»), составленную, по преданию, самым могущественным из всех исландских «черных» колдунов Готтскальком Жестоким -епископом Холара с 1497 по 1520 год [3].

«Красная кожа» была написана золотыми рунами на красном пергаменте. Согласно народным поверьям, Готтскальк никогда не открывал ученикам записанных в этой книге секретов, «чтобы в случае чего легко с ними справиться»18, а после смерти унес ее с собой в могилу. Лофт решил вызвать дух Готтскалька из загробного мира и отнять у него книгу, объясняя свое желание так: «Если человек владеет колдовством, как я, он может использовать его только для того, чтобы постичь колдовскую премудрость до конца, дьявол потеряет над ним власть и даже станет служить ему <...> Постигший всю колдовскую премудрость делается независимым и может исполь-

зовать свои познания, как пожелает»1

Традиционные исландские сказки о колдунах: опыт прочтения

Сафрон Елена Александровна

Наш канал @pandorum_history

 Пещера — это не просто метафорическое обозначение под­ земного мира, хотя она и открывает доступ в царство мертвых, так же как и во многие другие. И это не просто аллегория зем­ ного плодородия, хотя и такое значение тоже ей присуще. Лю­ бая пещера, будь то рукотворное углубление в склоне горы или природный грот, — это символ всеобъемлющего вместилища.
Она заключает в себе не какую-то отдельную часть иного мира, а весь иной мир целиком.

Отшельнику в священной пещере открывается в видениях вся полнота мироздания, перед ним предстает весь спектр сверхъестественных сущностей.

Такое понимание чуждо не только рационалистическим ин­ терпретациям XIX века, но и толкованиям некоторых грече­ ских авторов классического периода. В эпоху классики палом­ ничество Пифагора и других мудрецов и посвященных в пе­ щеры зачастую толковалось исключительно как нисхождение в Аид.

Однако в платоновском видении Эра мнимо умерший визионер созерцает планетные сферы и души, спускающиеся с небес и поднимающиеся из подземного мира. И эта особен­ ность отличает не только платоновский миф, несмотря на все перемены, которые претерпела концепция подземного мира за период от Гомера до Платона.

В древнейших мистериаль- ных культах наряду с образами плодородной Матери-Земли и ее ежегодно умирающего сына или похищенной дочери при­ сутствуют и небесные силы — силы дождя и солнца, грома и молнии. Даже критская богиня Земли, судя по всему, связана с небесной богиней Древнего Египта, а впоследствии обе они стали ассоциироваться с зодиаком, и эта символика нашла вы­ ражение в образе гностической Софии.

В гротах Митры со­ искатель сталкивался с божеством, олицетворявшим все небо:
этот персонаж был обвит семью кольцами змеи, символизи­ рующими семь планетных сфер и зачастую несущими на себе символы зодиакальных знаков. Но еще более характерная осо­ бенность этих гротов в том, что соискатель спускался в них по семи ступеням.

«Геософия: магия подземного мира» Джейк Стреттон-Кент

Наш канал @pandorum_history

Окрест — дорог извилистая сеть
Молчание — ответ взывающим.
О, долго ль будешь в небе ты висеть
Мечом, бессильно угрожающим?
Была пора, — с небес грозил дракон,
Он видел вдаль, и стрелы были живы.
Когда же он покинет небосклон,
Всходили вестники, земле не лживы.
Обвеяны познанием кудес,
Являлись людям звери мудрые.
За зельями врачующими в лес
Ходили ведьмы среброкудрые.
Но все обман, — дракона в небе нет,
И ведьмы так же, как и мы, бессильны.
Земных судеб чужды пути планет,
Пути земные медленны и пыльны.
Страшна дорог извилистая сеть,
Молчание — ответ взывающим.
О, долго ль с неба будешь ты висеть
Мечом, бессильно угрожающим?

Федор Сологуб

#Пандориум_иное

Наш канал @pandorum_history

Я верю в Бога и имела случай лично убедиться в возможностях религии. Я никогда не была воинствующим атеистом, но вера эта пришла ко мне после того, как я испытала очень многое из того, что находится за пределами выносливости человека. И тогда то, что оказалось не под силу врачам — вывести меня из тяжелого состояния — было сделано буквально за десять секунд обычным священником. Нет это была не депрессия, это было такое состояние, в котором я видела и слышала больше, чем положено видеть и слышать обычному человеку. Я видела странные вещи, слышала странные звуки, причем это не было галлюцинациями.

Ната́лья Петро́вна Бе́хтерева — советский и российский нейрофизиолог.

#Пандориум_иное

Наш канал @pandorum_history

 Водяная лубра — женщина-сирена
(Племя муринбата)

Она «выходит из реки, своей родной стихии, завле­ кает мужчину, а затем уклоняется от его домогании.
Девушка залезает на бутылочное дерево и магическими песнями заставляет дерево расти так, что мужчина не может добраться до нее. Современные понятия о прави­ лах приличия не позволяют полностью передать рас­ сказ ни о том, как девушка обольщает мужчину, ни о том, как мужчина терпит фиаско.

Нгалмин и водяные лубры.

Змей-радуга, источник плодородия, поднимается из воды. Он выпускает из себя огромное количество рыбы и Муринбунго, водяных лубр. Охотник похищает одну из дочерей Змея.

Этот рассказ о том, насколько чужды этим девушкам образ жизни их похитителей, их язык, пища. Охотник соблазняет и учит девушку есть его пищу, подслащивая ее медом. Он смазывает своим потом глаза, нос и рот девушки, побуждая таким образом ее чувства ;к 'взаим­ ности.

Дочь Змея-Радуги становится женой охотника, а потом возвращается в воду к сестрам и отцу. Охотник долгое время безуспешно пытается найти девушку.
Когда он наконец находит ее, выясняется, что она уже его забыла и не обращает на него никакого вни­ мания:

"Нгалмин все время думал о девушке, ему виделись девушки, лежащие на солнце на берегу реки. И наконец он увидел двадцать девушек, лежащих на песке. Подойдя ближе, он увидел и Змея-Радугу, который наполовину поднялся над водой. А рядом со змеем-Радугой в воде лежала та девушка, его жена.

Когда Нгалмин увидел девушек около Змея-Радуги, он начал плакать, а когда увидел свою жену, лежащую в воде, стал рвать на себе волосы и бить себя камнем по голове.

Он кричал девушке:
— Приди ко мне! Я все время разыскиваю тебя.

Он кричал Змею-Радуге:
— Ты должен отдать мне 'мою жену. Я весь изму^ чился. Ты видишь мою кровь. Ты должен пожалеть, меня!

Змей-Радуга лежал в воде, глядя на Нгалмина. Де­вушка лежала на мелководье рядом с ним, и ее волосы слегка колыхались около ее лица. Когда Нгалмин уви­ дел, что его жена не спешит к нему, он кинулся к другим девушкам.

Они повскакали и бросились в воду. Нгалмин побе­ жал к реке и бросился в воду вслед за ними. Змей-Радуга поднялся из воды, схватил его и начал крутить и таскать в воде от берега к берегу. Своими кольцами
он раздавил Нгалмина и утопил его, а затем вышвыр­ нул на берег, покрытый речной грязью."

Роланд Роьинсон
Мифы и легенды аборигенов.

#Пандориум_мифология

Наш канал @pandorum_history

Печальная правда заключается в том, что жизнь человека состоит из комплекса неумолимых противоположностей — дня и ночи, рождения и смерти, счастья и страдания, добра и зла. Мы не уверены даже в том, что какое-то одно будет преобладать
над другим, что добро победит зло, или радость — боль. Жизнь — это поле битвы. Оно всегда существовало и всегда будет существовать, будь это не так, жизнь подошла бы к концу.“ — Карл Густав Юнг

Наш канал @pandorum_history

Домовой

Неуловимым виденьем, неотрицаемым взором,
Он таится на плоскости стен,
Ночью в хозяйских строениях бродит дозором,
Тайностью веет, и волю свевает,
Умы забирает
В домовитый свой плен,
Сердцу внушает, что дома уютно,
Что вот эти часы так приятно стучат,
Что вне дома быть дурно, и прямо беспутно,
Что отраден очаг, хоть и связан с ним чад.
Расцвечает на старых обоях узоры,
Еле слышно на них пошептав.
За окном — там болота, там тёмные горы,
Не ходи. И колдуют бесстрастные взоры,
Так прозрачно глядят, как на птицу удав.

К.Д. Бальмонт

#пандориум_иное

Наш канал @pandorum_history

На протяжении XV-XVII вв. по всей территории Западной Европы наблюдался рост числа людей, считавшихся связанными со сверхъестественными силами. При данных обстоятельствах выявление случаев одержимости среди общего количества фактов, касающихся связи человека с потусторонним, становится довольно затруднительным.

Исследователями отмечается крайняя нестабильность статуса одержимого в обществе: лишь немногие из тех, кто был объявлен или признан одержимым, оставались в этом «звании» на долгое время. В большинстве случаев одержимость определялась как ведовство, в других случаях одержимый признавался святым, реже сумасшедшим или жуликом.

Подобных случаев в мировой истории насчитывается немало. Одним из самых известных казусов является судебный процесс над Жанной Д’Арк - Орлеанской Девой. Изначально ее авторитет базировался на прямой связи с Богом, эта связь никем не ставилась под сомнение. Однако в последующем ее объявили ведьмой, она была осуждена и казнена. Лишь через несколько столетий Жанна была канонизирована церковью.

На протяжении выделенного нами периода, XV-XVII вв., можно найти не одно резонансное дело в отношении одержимых и их определения в общей массе святых, колдунов. Например, судебный процесс в Экс-ан-Провансе 1611 г., Луденское дело 1634 г. и судебный процесс в городе Лувье-ре 1647 г.. Фигурантками судебных разбирательств стали одержимые монахини, которые выступили с обвинениями против приходских священников, духовников женских монастырей. Несмотря на безусловную идентичность обвинений и хода процесса, общий итог дела для каждой из фигуранток оказался абсолютно противоположным. Мадлен де ла Палу де Мандоль и Луиза Капо из Прованса, Мадлен Бавен из Лувьера после казни обвиняемых ими священнослужителей были осуждены как ведьмы, а Жанна де Анж из Лудена еще при жизни получила титул святого-чудотворца и была приглашена ко двору короля Людовика XIII.

Описанная ситуация характерна не только для Франции, но и для других стран Западной Европы, например известное дело Алисы Гудридж и Томаса Дарлинга 1597 г. или Салемский процесс в Новой Англии 1682 г. В первом случае за обвинениями в адрес Алисы Гудридж одержимого Дьяволом юного Томаса Дарлинга последовала «памфлетная война» на почве дискуссии об истинной природе заболевания Томаса, в результате которой было совершено разоблачение Дарлинга как мошенника и симулянта. Во втором случае одержимые девочки-обвинители после серии массовых казней своих односельчан по обвинению в порче были сами осуждены как ведьмы и казнены.

Первое, на что стоит обратить внимание, - это понимание самого термина «одержимость» в позднесредневековую эпоху. К этому времени термин представлял собой сложносоставное многослойное понятие, которое находилось на стыке народной традиционной культуры, во многом связанной с язычеством, и элитарной теологической, демонологической традиции, в первую очередь представленной церковной элитой, а также появляющимся рационализмом уче-ных-медиков, юристов и т.д.

В период XV-XVII вв., к

оторый характеризуется многими исследователями как пик проявления одержимости среди населения позднесредневековой Европы, мы наблюдаем разрозненность и противоречивость критериев определения одержимости, и, как следствие, находим множество аналогичных одержимости описаний болезней и недугов под разными названиями. В отношении термина «одержимость» в одном временном промежутке сосуществуют как минимум десятки сходных по содержанию терминов: possessio, obssessio, arreptitio, daemoniaci, energumeni, indaemoniati, vexati и пр.

Наиболее широкое распространение получили два понятия - possession и obsession - одержимость и наваждение. Указанные термины не равнозначны. Одержимость означает проникновение в тело человека некой сущности, которая оказывает влияние на его здоровье и физическое состояние, управляет телом жертвы, но не влияет на сознание и разум жертвы, не разрушает его душу. Наваждение или осаждение, осада, в свою очередь, лишь внешнее вмешательство духов в жизнь человека. В данном случае проникновение в тело не происходит, сущности и духи действуют лишь при помощи искушения, иллюзий и обмана.

Сосуществование двух понятий было определено ходом развития теологической мысли в период позднего Средневековья. Понятия формировались параллельно друг другу и использовались авторами при обозначении двух типов вмешательства потусторонних сущностей в жизнь человека.

Некоторые из авторов дополнительно выделяли ведовскую одержимость и демоническую одержимость: «Следует строго различать одержимых дьяволом от предавшихся ему. Первые - ни в чем неповинные жертвы дьявола, которым он овладевает помимо их воли; вторые добровольно входят с ним в союз, сами призывают его, заключают с ним свободный договор».

С другой стороны, одержимость, развиваясь в рамках житийной литературы, была сопряжена с концептами чуда и святости. Интересным является тот факт, что описания некоторых типов чудес мало отличаются от описаний порчи, например чудеса о наказании. Таким образом, семантически ассоциироваться «одержимости» стали понятия «порча», «колдовство», «святость».

Термин «одержимость» так и не получил законченного, точного определения. Каждый из авторов медицинских или демонологических трактатов подходил довольно вольно к описанию данного явления, хотя определенное клише все же было сформировано.

Фигура святого, как и фигура одержимого или ведьмы, носила двусмысленный характер. Авторы демонологических трактатов, как и агиографы, пытались разграничить демоническую и святую одержимость, разработав целый ряд обязательных признаков, характерных при контакте со святым или нечистым духом. В теологических работах описывается, как и куда вселяется дух, в зависимости от этого определялась его природа. Святой дух мог поселиться только в сердце, тогда как нечистый дух мог проникнуть в любой внутренний орган человека. Согласно другим трактовкам святой дух воздействует только на человеческую душу, а нечистый дух проникает внутрь тела. Сложно представить, что рядовой член деревенс

 кой или городской общины был настолько посвящен в такие тонкости демонологического знания, а потому большинство из них руководствовались совсем другим инструментарием, решая проблему идентификации одержимого.

Первая точка пересечения заключается в том, что ведьма, одержимый и святой - это люди, соприкасающиеся с потусторонним миром. Каждый из них общается с духами, имеет с ними постоянную связь. Серьезным фактором для пересечения указанных понятий является и то, что и термин «ведьма» - понятие не однородное, включающее в себя колдунов, гадателей, травников и знахарей. Одержимый тоже получал от духа провидческие способности, которые часто определяли его как гадателя, часто он получал и дар исцеления, временно становясь знахарем. Это относится и к святым, которые совершали аналогичные чудеса исцеления, предсказаний, чудеса, связанные с погодными и иными явлениями. Например, уже упомянутые ранее чудеса исцеления и чудеса о наказании имеют поразительное сходство с описанием малефи-ция. Под малефицием со времен Римской империи понимали вредоносное колдовство разнообразных видов, - от порчи и сглаза до приворотной магии, которое каралось по закону.

Второй точкой является добровольность отношений с духами, присущая и первым, и вторым, и третьим. Степень добровольности отношений для каждого отдельного случая могла варьироваться. Причем отмечается, что в это время выросло число людей - приверженцев различных мистических практик. Святой сам впускал в себя святой дух, также как и ведьма заключала пакт.

Колдуны, святые, одержимые: проблемы идентификации фигуры одержимого в локальных сообществах Западной Европы XV-XVI вв.
Крылова Диана Дмитриевна

#пандориум_иное

Наш канал @pandorum_history

 В мифологических рассказах марийцев важное значение придается оценке роли женщины в истории и судьбе человека. Согласно архаическим преданиям, она, как и некоторые дикие птицы и животные, стремилась отстаивать свою точку зрения и добиться пересмотра предначертанной божеством Юмо судьбы. Мотивы ее поступков в сохранившихся марийских мифологических преданиях остались не разъясненными. Подобная неопределенность была характерна и для античной культуры, в которой, как отметил А.Ф. Лосев, судьба выступает как стихия «внеразумная, внелогическая, вневыразительная, которая все собой определяет, но сама не знает ни себя самое, ни того, что она творит». Из содержаний преданий складывается впечатление, что старшее поколение людей осуждало своевольные действия женщины.

Так, например, в мифологическом рассказе, зафиксированном среди горных мари, говорится, что на одном из советов первопредков бог Йымы предопределил домашним животным, птицам лишь один раз в год встречаться со своими брачными партнерами.

Такая же участь ожидала и человека. Но женщина не согласилась с этим и добилась того, чтобы освободить людей от такой жесткой регламентации и позволить женщине и мужчине жить всю жизнь одной семьей.

Отражение ветхозаветных мотивов в космогонических мифах мари о творении мира и человека.
Попов Н.С.

#пандориум_мифология

Наш канал @pandorum_history

Предполагая, что жизнь продолжается «там», мы не можем представить себе иной формы бытия, помимо психической: ведь жизнь психической субстанции не нуждается ни в пространстве, ни во времени.

Психическое бытие — и в первую очередь занимающие нас здесь внутренние образы — предоставляет материал для всех мифических спекуляций о жизни в потустороннем мире, и в моем восприятии «та» жизнь — это продолжение мира образов.

Следовательно, психическая субстанция может быть тем самым бытием, в котором помещен потусторонний мир или «страна мертвых».

С этой точки зрения бессознательное и «страна мертвых» — синонимы.

К. Г. Юнг

#пандориум_юнг

Наш канал @pandorum_history

Любовь

Мы – два грозой зажженные ствола,
Два пламени полуночного бора;
Мы – два в ночи летящих метеора,
Одной судьбы двужалая стрела!

Мы – два коня, чьи держит удила
Одна рука, – язвит их шпора;
Два ока мы единственного взора,
Мечты одной два трепетных крыла.

Мы – двух теней скорбящая чета
Над мрамором божественного гроба,
Где древняя почиет Красота.

Единых тайн двугласные уста,
Себе самим мы – Сфинкс единой оба.
Мы – две руки единого креста.

Вячеслав Иванов
1927 г.

#пандориум_иное

Наш канал @pandorum_history

Как мы уже говорили, для древнего мира боги представляли из себя archées, реальные целостности. Подчиняясь им, люди приближались к глубинному экзистенциальному измерению, в частности, и в области пола — смысл мироздания проявлялся в культах, учреждениях, ритуальных действиях. Говоря обо всем этом, будем исходить из присущей нам способности различения смыслов. Действительно, почти всегда образы многосмысленны — их приходится рассматривать во всем объеме внешних, исторических, мифологических измерений как в различных цивилизациях, так и внутри одной и той же.

Что же до женского начала — вообще все множество его смыслов и проявлений можно свести к двум основным архетипам — афродическому и деметрическому, иначе говоря, матери и любовницы. Они воплощают два проявления "Божественной силы", onsia, hulé или çaktî, способной принять в себя вечно мужское, то есть быть "жизнью", питающей собою чистую "форму".

Деметрический тип был известен всему западному миру со времен позднего палеолита, в течение всего неолитического периода, в эпоху богинь-матерей доэллинских цивилизаций на всем пространстве от Пиренеев до эгейской культуры, от Египта и Месопотамии до еще доарийской Индии и Полинезии. Тема плодородия здесь первична — Великая Богиня одновременно и сама жизнь и источник жизни — это ясно выражают уже широкозадые палеолитические идолы, предшествующие целомудренной эллинской Деметре; однако, к материнскому типу восходят и очень древние обнаженные богини, в основном лежащие на спине, с укороченными руками — так, чтобы можно было ясно видеть их половые признаки, из которых как бы истекает магическая энергия, sacrum или mana плодородия, присущая Genitrix— первоначальной Матери, Maje. У некоторых "примитивных" народов те же самые смыслы были остро выражены графическим обозначением матки — перевернутым треугольником ▼, также напоминающего внутренний угол — образ вульвы, источника как плодородия, так и ужаса, одно приближение к которой отбрасывает вспять.

Таким же наводящим ужас в древности было ανασυρμα — поднятие вверх одежды, показывающее сокрытые части тела — жест, которым, согласно легендам, ликийские женщины отпугивали посылаемую Посейдоном волну, и откидывание вуали Лунной богиней аль-Узза, по исламским преданиям, повергшее вспять посланцев Пророка, пришедших по его приказанию рубить принадлежащую ей священную рощу.

Назовем еще некоторые очень реальные образы Великой Богини в ее аспекте Magna Mater Genetrix (Великая Мать Прародительница), то есть деметрическом. Это Мать Сыра Земля. Это иранская Ardvî, которую Ахура Мазда называет "своей водой", богиня, отождествляемая с потоком, нисходящим с высот на землю, силами жизни, плодородия и изобилия. Это неоплатоническая Rhéa (Рея)— важное начало, составляющее элементарную субстанцию Богини; имя ее происходит от rein — течение, поток, река. Вот почему деметрических богинь, таких, как Гера, равно как и богинь воинственного типа (Афина Паллада) мы видим и в их превращении в воду, первоначальную субстанцию, обно

 вляющую и восстанавливающую природу. По рассказам о мистериях Геры, их средоточием были омовения в водах источника Канатос, откуда богиня выходила снова девственной. Нечто подобное происходило и в римских культовых ритуалах в честь Весты, совершаемых девами-весталками. Ритуал заключался в погружениях в очистительные воды — aqiia vivis fortibus amnibusquehausta. То же самое было и в Индии — Великая Богиня уподоблялась водам Ганга, смывающим прегрешения своими водами, своими проявлениями, своей "жидкой формой".

Высшей ипостасью Великой Богини была, подобно гесиодовской Гайе (Гея), богиня, рождающая без мужа и лишь единожды оплодотворенная героем, бывшим одновременно ее сыном и возлюбленным — сам он считался хотя и царем, но смертным и царствовавшим лишь милостью богини. Таков Таммуз — сын Иштар, Аттис — сын Реи-Кибелы. Царь-герой несамодостаточен, источник жизни только у богини. В истории этот архетип проявлялся в "царстве матерей", деметрической гинекократии (матриархат), не обязательно связанной с социальным превосходством женщин, но всегда с почитанием материнского начала.

Великая Богиня проявляет себя не только в нематеринском, но и в прямых противо-материнских эпифаниях — у индусов это Kali, Bhairâvî, Karalâ и, наконец, Durgâ — различные проявления çakti или супруги "Божественного мужа", то есть, иначе говоря, афродического начала примордиально женского — разрушительные, экстатические, глубинные проявления пола. Эти черты несут как все та же Иштар, в аспекте богини любви, так и многие другие — Милитта (Бэлит), Астарта, Танит, Ашера, Анаис. Обратим внимание на одну фундаментальную черту. Одно из имен индийской богини этого ряда "Дурга" — "Недоступная", но она же — богиня оргиастических ритуалов.

Средиземноморские богини любви часто принимали эпитет "девственниц", Иштар — "дева", но она же "великая Блудница", "Небесная Блудница". "Девами" назывались и богиня Kali и Aya-Kali (Kumâ-rîrûpa dharînî) — афродические богини, имевшие любовников, в отличие от богинь деметрических — матерей. Pornê Hetaaïra, Panemos — все это эгео-анатолийские богини-"блудницы", они же "девы". Великая Богиня, "Дева-Мать" китайцев Shing-Moo одновременно — покровительница проституток. ‹…› Глубину этого контекста явно не понимали авторы-этнографы, пытавшиеся объяснить, что в древности "девой" называлась не женщина, не имевшая сексуального опыта, а просто незамужняя, у которой могли быть отношения с мужчинами, не оформленные юридически. Намек на более глубокое понимание может содержать то, что "первоматерия" принимает и воспринимает любую форму, не повреждаясь в своем основании, корне, "последних глубинах". Девственность, таким образом, может оказаться неуловимым и глубинным качеством "Божественной женщины" в ее аспекте "Дурги" ("Неприступной") и иметь связь с мировым холодом, который только один и может пребывать в неразрывном единстве с мировым пламенем и очарованием афродической и гетерической природы.

«Метафизика пола».
Эвола Юлиус

Художник Р. Магритт

#пандориум_эвола
#пандориум_мифология
#пандориум_боги

Наш канал @pandorum_history

 Христианская проекция воздействует на непознанное в человеке, или на непознанного человека, который становится носителем "страшных неслыханных тайн". С другой стороны, языческая проекция простирается далее человека и действует на непознанное в материальном мире, непознанная субстанция которого, как и искомый человек, каким-то образом заполняется Богом. И если в христианстве божественность воплощается в человеке низкого положения, то в "философии" она скрыта в непривлекательном камне. В христианской проекции descensus spiritus sancti* ограничивается живым, телом. Избранного, человека и Бога одновременно, тогда как в алхимии нисхождение осуществляется прямо в мрак неживой материи, чья низшая область, согласно неопифагорейским воззрениям, находится под властью зла. Зло и материя вместе составляют Диаду, дуализм. Это сущность женской природы, anima mundi, женская Физис, которая жаждет объятий Единого, Монады, доброй и совершенной - Юстиниан Гностик описывает ее как Эдем, полу-Деву, полу-Змею.

Она мстительно состязается с пневмой, ибо в образе демиурга, второй формы Бога, он вероломно покинул ее. Она -"божественная душа, заключенная в элементах", спасти ее - задача алхимии.

К. Г. Юнг
Психология и алхимия.

#пандориум_юнг
#пандориум_символизм

Наш канал @pandorum_history