Русы против Византии. Их описывали как самый кровожадный и жестокий народ в Европе.
«Этот народ, часто вспоминаемый и восхваляемый другими, превосходит все другие народы жестокостью и кровожадностью. Я говорю о русах, которые, покорив соседние народы, возгордились и, возомнив о себе, подняли оружие против Римского государства», — сетовал в проповеди Константинопольский патриарх Фотий.
Русины рассматривали свои походы против империи прежде всего как возможность захватить богатую военную добычу в богатых византийских городах. Русины добирались до столицы империи морем, используя большие суда, вмещавшие до 40 человек.
Русские воины впервые напали на Византию в 860 году, ещё до объединения государства. «Сей народ, часто поминаемый и восхваляемый другими, — жаловался в проповеди Константинопольский патриарх Фотий, — превосходит все другие народы жестокостью и кровожадностью. Я говорю о русах, которые, покорив соседние народы, возгордились и, возомнив о себе высокое мнение, подняли оружие на Римское государство».
Вскоре после этого Византийский договор, первое международное соглашение в истории Руси, восстановил мир, хотя и непрочный, на Черном море.
В 907 году князь Олег снова напал на Константинополь. Хотя город им не удалось взять, «царь Лев заключил мир с Олегом и обещал платить дань, и они взаимно дали клятву. (Византийцы) сами целовали крест и призывали Олега и его людей к клятве по русскому закону, и они клялись мечами и Перуном, своим богом, и Волосом, скотьим богом, и установился мир», – отмечал анонимный автор «Повести временных лет».
Торговый договор с Византией, заключённый в 911 году, также был выгоден русам. Преемник Олега, князь Игорь, предпринял новые походы на Константинополь в 941 и 944 годах, но был отброшен от городских стен и вынужден был согласиться на новый торговый договор, менее выгодный для русов.
«Он у греков в сердце, как молния в небесах, и они выпускают его, сжигая нас, поэтому мы их и не победили», — объясняли воины по возвращении в Киев. «Греческий огонь», использованный защитниками, сжёг большую часть русских кораблей и вынудил нападавших отступить.
По мере развития торговых отношений с Византией киевские правители требовали от подвластных им племён всё большую дань натурой – мехами, шкурами, зерном, мёдом и воском, – которую те экспортировали в империю.
На изображении: византийский флот отражает нападение Руси на Константинополь в 941 году. Миниатюра из «Хроники» Иоанна Скилицы. XII–XIII века
Записки о Средневековье
«Этот народ, часто вспоминаемый и восхваляемый другими, превосходит все другие народы жестокостью и кровожадностью. Я говорю о русах, которые, покорив соседние народы, возгордились и, возомнив о себе, подняли оружие против Римского государства», — сетовал в проповеди Константинопольский патриарх Фотий.
Русины рассматривали свои походы против империи прежде всего как возможность захватить богатую военную добычу в богатых византийских городах. Русины добирались до столицы империи морем, используя большие суда, вмещавшие до 40 человек.
Русские воины впервые напали на Византию в 860 году, ещё до объединения государства. «Сей народ, часто поминаемый и восхваляемый другими, — жаловался в проповеди Константинопольский патриарх Фотий, — превосходит все другие народы жестокостью и кровожадностью. Я говорю о русах, которые, покорив соседние народы, возгордились и, возомнив о себе высокое мнение, подняли оружие на Римское государство».
Вскоре после этого Византийский договор, первое международное соглашение в истории Руси, восстановил мир, хотя и непрочный, на Черном море.
В 907 году князь Олег снова напал на Константинополь. Хотя город им не удалось взять, «царь Лев заключил мир с Олегом и обещал платить дань, и они взаимно дали клятву. (Византийцы) сами целовали крест и призывали Олега и его людей к клятве по русскому закону, и они клялись мечами и Перуном, своим богом, и Волосом, скотьим богом, и установился мир», – отмечал анонимный автор «Повести временных лет».
Торговый договор с Византией, заключённый в 911 году, также был выгоден русам. Преемник Олега, князь Игорь, предпринял новые походы на Константинополь в 941 и 944 годах, но был отброшен от городских стен и вынужден был согласиться на новый торговый договор, менее выгодный для русов.
«Он у греков в сердце, как молния в небесах, и они выпускают его, сжигая нас, поэтому мы их и не победили», — объясняли воины по возвращении в Киев. «Греческий огонь», использованный защитниками, сжёг большую часть русских кораблей и вынудил нападавших отступить.
По мере развития торговых отношений с Византией киевские правители требовали от подвластных им племён всё большую дань натурой – мехами, шкурами, зерном, мёдом и воском, – которую те экспортировали в империю.
На изображении: византийский флот отражает нападение Руси на Константинополь в 941 году. Миниатюра из «Хроники» Иоанна Скилицы. XII–XIII века
Записки о Средневековье
❤25🔥16👍12
Для византийцев, которые сами называли себя ромеями-римлянами, история великой империи никогда не кончалась. Сама эта мысль показалась бы им абсурдной. Ромул и Рем, Нума, Август Октавиан, Константин I, Юстиниан, Фока, Михаил Великий Комнин — все они одинаковым образом с незапамятных времен стояли во главе римского народа.
До падения Константинополя (и даже после него) византийцы считали себя жителями Римской империи. Социальные институты, законы, государственность — все это сохранялось в Византии со времен первых римских императоров. Принятие христианства почти не повлияло на юридическое, экономическое и административное устройство Римской империи. Если истоки христианской церкви византийцы видели в Ветхом Завете, то начало собственной политической истории относили, как и древние римляне, к троянцу Энею — герою основополагающей для римской идентичности поэмы Вергилия.
Общественный порядок Римской империи и чувство принадлежности к великой римской patria сочетались в византийском мире с греческой наукой и письменной культурой: византийцы считали классическую древнегреческую литературу своей. Например, в XI веке монах и ученый Михаил Пселл всерьез рассуждает в одном трактате о том, кто пишет стихи лучше — афинский трагик Еврипид или византийский поэт VII века Георгий Писида, автор панегирика об аваро-славянской осаде Константинополя в 626 году и богословской поэмы «Шестоднев» о божественном сотворении мира. В этой поэме, переведенной впоследствии на славянский язык, Георгий парафразирует античных авторов Платона, Плутарха, Овидия и Плиния Старшего.
В то же время на уровне идеологии византийская культура часто противопоставляла себя классической античности. Христианские апологеты заметили, что вся греческая древность — поэзия, театр, спорт, скульптура — пронизана религиозными культами языческих божеств. Эллинские ценности (материальная и физическая красота, стремление к удовольствию, человеческие слава и почести, военные и атлетические победы, эротизм, рациональное философское мышление) осуждались как недостойные христиан. Василий Великий в знаменитой беседе «К юношам о том, как пользоваться языческими сочинениями» видит главную опасность для христианской молодежи в привлекательном образе жизни, который предлагается читателю в эллинских сочинениях. Он советует отбирать в них для себя только истории, полезные в нравственном отношении. Парадокс в том, что Василий, как и многие другие Отцы Церкви, сам получил прекрасное эллинское образование и писал свои сочинения классическим литературным стилем, пользуясь приемами античного риторического искусства и языком, который к его времени уже вышел из употребления и звучал как архаичный.
На практике идеологическая несовместимость с эллинством не мешала византийцам бережно относиться к античному культурному наследию. Древние тексты не уничтожались, а копировались, при этом переписчики старались соблюдать точность, разве что могли в редких случаях выкинуть слишком откровенный эротический пассаж. Эллинская литература продолжала быть основой школьной программы в Византии. Образованный человек должен был читать и знать эпос Гомера, трагедии Еврипида, речи Демосфена и использовать эллинский культурный код в собственных сочинениях, например называть арабов персами, а Русь — Гипербореей. Многие элементы античной культуры в Византии сохранились, правда изменившись до неузнаваемости и обретя новое религиозное содержание: например, риторика стала гомилетикой (наукой о церковной проповеди), философия — богословием, а античный любовный роман повлиял на агиографические жанры
Записки о Средневековье
До падения Константинополя (и даже после него) византийцы считали себя жителями Римской империи. Социальные институты, законы, государственность — все это сохранялось в Византии со времен первых римских императоров. Принятие христианства почти не повлияло на юридическое, экономическое и административное устройство Римской империи. Если истоки христианской церкви византийцы видели в Ветхом Завете, то начало собственной политической истории относили, как и древние римляне, к троянцу Энею — герою основополагающей для римской идентичности поэмы Вергилия.
Общественный порядок Римской империи и чувство принадлежности к великой римской patria сочетались в византийском мире с греческой наукой и письменной культурой: византийцы считали классическую древнегреческую литературу своей. Например, в XI веке монах и ученый Михаил Пселл всерьез рассуждает в одном трактате о том, кто пишет стихи лучше — афинский трагик Еврипид или византийский поэт VII века Георгий Писида, автор панегирика об аваро-славянской осаде Константинополя в 626 году и богословской поэмы «Шестоднев» о божественном сотворении мира. В этой поэме, переведенной впоследствии на славянский язык, Георгий парафразирует античных авторов Платона, Плутарха, Овидия и Плиния Старшего.
В то же время на уровне идеологии византийская культура часто противопоставляла себя классической античности. Христианские апологеты заметили, что вся греческая древность — поэзия, театр, спорт, скульптура — пронизана религиозными культами языческих божеств. Эллинские ценности (материальная и физическая красота, стремление к удовольствию, человеческие слава и почести, военные и атлетические победы, эротизм, рациональное философское мышление) осуждались как недостойные христиан. Василий Великий в знаменитой беседе «К юношам о том, как пользоваться языческими сочинениями» видит главную опасность для христианской молодежи в привлекательном образе жизни, который предлагается читателю в эллинских сочинениях. Он советует отбирать в них для себя только истории, полезные в нравственном отношении. Парадокс в том, что Василий, как и многие другие Отцы Церкви, сам получил прекрасное эллинское образование и писал свои сочинения классическим литературным стилем, пользуясь приемами античного риторического искусства и языком, который к его времени уже вышел из употребления и звучал как архаичный.
На практике идеологическая несовместимость с эллинством не мешала византийцам бережно относиться к античному культурному наследию. Древние тексты не уничтожались, а копировались, при этом переписчики старались соблюдать точность, разве что могли в редких случаях выкинуть слишком откровенный эротический пассаж. Эллинская литература продолжала быть основой школьной программы в Византии. Образованный человек должен был читать и знать эпос Гомера, трагедии Еврипида, речи Демосфена и использовать эллинский культурный код в собственных сочинениях, например называть арабов персами, а Русь — Гипербореей. Многие элементы античной культуры в Византии сохранились, правда изменившись до неузнаваемости и обретя новое религиозное содержание: например, риторика стала гомилетикой (наукой о церковной проповеди), философия — богословием, а античный любовный роман повлиял на агиографические жанры
Записки о Средневековье
👍45❤17👏8
Облик дьявола в средневековом искусстве был неземным, изуродованным грехом до безобразия. Его тело изображалось звероподобным — с хвостом, длинными ушами, когтями и копытами. Часто дьявол изображался с крыльями: в раннем Средневековье они были перьевые, как у ангела, а начиная с XII века стали кожистыми, как у летучей мыши. На этом романском капителе показаны два демона, тянущие за петлю, на которой висит Иуда — ученик, предавший Иисуса.
Записки о Средневековье
Записки о Средневековье
👍31🔥14❤7
Амулет из гематита. Византийский Египет, VI–VII века
Надписи определяют его как «женщина, которая страдала кровотечением» (Лк. 8:43–48). Считалось, что гематит помогает остановить кровотечение, и из него были очень популярны амулеты, связанные с женским здоровьем и менструальным циклом.
Записки о Средневековье
Надписи определяют его как «женщина, которая страдала кровотечением» (Лк. 8:43–48). Считалось, что гематит помогает остановить кровотечение, и из него были очень популярны амулеты, связанные с женским здоровьем и менструальным циклом.
Записки о Средневековье
❤33👍26🔥12
Последствия крестовых походов
Трудно дать окончательную оценку результатам крестовых походов. В Сирии и Палестине крестоносцы оставили лишь весьма недобрую память о себе и руины некогда великолепных замков. Люди, поселившиеся на захваченных землях, усвоили некоторые вкусы и обычаи своих религиозных оппонентов. Но латинян было слишком мало, озабоченность самозащитой и недостаток времени не позволили им превратить и самих себя, и временно покоренное население в новый народ, как это, например, удалось нормандцам в Англии и, в известной степени, испанским христианам в отвоеванных областях Испании.
Влияние крестовых походов на Византию и на ее отношения с Западом будет рассмотрено в следующей главе. Для католической Европы эти результаты оказались неоднозначными. Позитивной стороной можно считать расширение культурного горизонта жителей Европейского континента, много столетий замкнутых в собственном кругу. Некоторые изысканные обычаи и привычки тех, кто поселился в Сирии, проникли в Европу и сыграли свою роль в интеллектуальном возрождении XII–XIII вв. Однако наиболее плодотворные контакты между христианской и мусульманской цивилизациями происходили в Испании и на Сицилии, а не на Святой земле.
С гораздо большей определенностью можно утверждать, что крестовые походы способствовали стабилизации европейского общества: когда неуемная энергия огромной, неуправляемой массы молодых людей оказалась направлена за моря, Запад стал более мирным, движение «Божьего мира» – более действенным, а монархии обрели равные возможности в противодействии мятежным баронам. Одновременно возросли интенсивность обращения монеты и объем торговли: крестоносцам приходилось продавать часть имущества, чтобы купить снаряжение и обеспечить себе пищу и кров в пути, поскольку теоретически они не могли грабить других христиан. Наибольшую выгоду извлекли из крестоносного движения итальянские портовые города. Венецианцы, генуэзцы, пизанцы перевозили крестоносцев и пилигримов, снабжали провиантом и другой необходимой продукцией гарнизоны в сирийских портах. Процветание городской цивилизации Италии крепко опиралось на эту весьма выгодную деятельность.
Тем не менее в целом цена крестовых походов была довольно высокой. Они принесли разрушения мусульманам, хотя и не были чем-то исключительным в военном отношении. Можно отметить, что турки-сельджуки регулярно нападали на Византию, кроме того, и турки и арабы вели не менее интенсивную междоусобную борьбу, чем европейцы. В христианской Европе крестовые походы стали причиной первых с римских времен еврейских погромов. Среди христиан, особенно в Северной Франции, не было почти ни одной семьи, которая не оплакала бы мужа, сына или брата, не вернувшихся домой. Но хуже всего было то, что крестовые походы приучили христиан искать религиозное оправдание завоевательным войнам (как те, в частности, что вели немецкие рыцари в Пруссии и Ливонии), равно как и любым грабительским и разрушительным кампаниям, подобным экспедициям французских королей против еретиков-альбигойцев в Лангедоке. Весьма показательно, что эти горькие плоды крестовых походов созревали по мере того, как их изначальные побудительные мотивы иссыхали в песках палестинских пустынь.
Записки о Средневековье
Трудно дать окончательную оценку результатам крестовых походов. В Сирии и Палестине крестоносцы оставили лишь весьма недобрую память о себе и руины некогда великолепных замков. Люди, поселившиеся на захваченных землях, усвоили некоторые вкусы и обычаи своих религиозных оппонентов. Но латинян было слишком мало, озабоченность самозащитой и недостаток времени не позволили им превратить и самих себя, и временно покоренное население в новый народ, как это, например, удалось нормандцам в Англии и, в известной степени, испанским христианам в отвоеванных областях Испании.
Влияние крестовых походов на Византию и на ее отношения с Западом будет рассмотрено в следующей главе. Для католической Европы эти результаты оказались неоднозначными. Позитивной стороной можно считать расширение культурного горизонта жителей Европейского континента, много столетий замкнутых в собственном кругу. Некоторые изысканные обычаи и привычки тех, кто поселился в Сирии, проникли в Европу и сыграли свою роль в интеллектуальном возрождении XII–XIII вв. Однако наиболее плодотворные контакты между христианской и мусульманской цивилизациями происходили в Испании и на Сицилии, а не на Святой земле.
С гораздо большей определенностью можно утверждать, что крестовые походы способствовали стабилизации европейского общества: когда неуемная энергия огромной, неуправляемой массы молодых людей оказалась направлена за моря, Запад стал более мирным, движение «Божьего мира» – более действенным, а монархии обрели равные возможности в противодействии мятежным баронам. Одновременно возросли интенсивность обращения монеты и объем торговли: крестоносцам приходилось продавать часть имущества, чтобы купить снаряжение и обеспечить себе пищу и кров в пути, поскольку теоретически они не могли грабить других христиан. Наибольшую выгоду извлекли из крестоносного движения итальянские портовые города. Венецианцы, генуэзцы, пизанцы перевозили крестоносцев и пилигримов, снабжали провиантом и другой необходимой продукцией гарнизоны в сирийских портах. Процветание городской цивилизации Италии крепко опиралось на эту весьма выгодную деятельность.
Тем не менее в целом цена крестовых походов была довольно высокой. Они принесли разрушения мусульманам, хотя и не были чем-то исключительным в военном отношении. Можно отметить, что турки-сельджуки регулярно нападали на Византию, кроме того, и турки и арабы вели не менее интенсивную междоусобную борьбу, чем европейцы. В христианской Европе крестовые походы стали причиной первых с римских времен еврейских погромов. Среди христиан, особенно в Северной Франции, не было почти ни одной семьи, которая не оплакала бы мужа, сына или брата, не вернувшихся домой. Но хуже всего было то, что крестовые походы приучили христиан искать религиозное оправдание завоевательным войнам (как те, в частности, что вели немецкие рыцари в Пруссии и Ливонии), равно как и любым грабительским и разрушительным кампаниям, подобным экспедициям французских королей против еретиков-альбигойцев в Лангедоке. Весьма показательно, что эти горькие плоды крестовых походов созревали по мере того, как их изначальные побудительные мотивы иссыхали в песках палестинских пустынь.
Записки о Средневековье
👍43🔥10❤6🤨1
Призвание варягов. Лист из Радзивилловского списка Повести временных лет. XV век
«Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет» — это слова из Повести временных лет, летописного свода начала XII века, который также называют Несторовой летописью — по имени монаха Киево-Печерского монастыря, предположительно ее составившего.
Согласно этой летописи, на территории будущего Русского государства жили племена, которые платили дань варягам. В 6370 году от сотворения мира (или в 862 году от Рождества Христова) они прогнали варягов и попытались организовать самостоятельное управление, но между разными племенами началась борьба. Чтобы прекратить ее, они решили найти себе князя на стороне. Тогда племена чудь, словене, кривичи и весь отправили к варягам посольство со словами:
«Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами».
На предложение откликнулся Рюрик (с братьями Трувором и Синеусом), который и стал основателем первой княжеской династии на Руси — Рюриковичей.
Записки о Средневековье
«Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет» — это слова из Повести временных лет, летописного свода начала XII века, который также называют Несторовой летописью — по имени монаха Киево-Печерского монастыря, предположительно ее составившего.
Согласно этой летописи, на территории будущего Русского государства жили племена, которые платили дань варягам. В 6370 году от сотворения мира (или в 862 году от Рождества Христова) они прогнали варягов и попытались организовать самостоятельное управление, но между разными племенами началась борьба. Чтобы прекратить ее, они решили найти себе князя на стороне. Тогда племена чудь, словене, кривичи и весь отправили к варягам посольство со словами:
«Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами».
На предложение откликнулся Рюрик (с братьями Трувором и Синеусом), который и стал основателем первой княжеской династии на Руси — Рюриковичей.
Записки о Средневековье
👍29👏7👎5🔥1🥴1
Картина «Пленение Жанны д’Арк» — автор Адо́льф-Александр Дилленс, 1847–1852 годы. Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург, Россия.
С того момента, как Жанна д’Арк вошла в армию Карл VII, её англо-бургундские враги развернули против неё настоящую информационную войну. Помимо обвинений в том, что её вдохновляет дьявол, Жанна до конца своей жизни подвергалась сексуальным клеветническим нападкам.
Пока союзники подчёркивали её чистоту и девственность, враги называли её «блудницей», утверждая, что она постоянно окружена солдатами.
Согласно одному из рассказов, во время Осада Орлеана Жанна написала пламенное послание английским воинам, призывая их отступить. Она привязала письмо к стреле и приказала лучнику выстрелить его в английский лагерь. Получив послание, англичане закричали с противоположной стороны укреплений:
«Новости от шлюхи французских арманьяков!»
Записки о Средневековье
С того момента, как Жанна д’Арк вошла в армию Карл VII, её англо-бургундские враги развернули против неё настоящую информационную войну. Помимо обвинений в том, что её вдохновляет дьявол, Жанна до конца своей жизни подвергалась сексуальным клеветническим нападкам.
Пока союзники подчёркивали её чистоту и девственность, враги называли её «блудницей», утверждая, что она постоянно окружена солдатами.
Согласно одному из рассказов, во время Осада Орлеана Жанна написала пламенное послание английским воинам, призывая их отступить. Она привязала письмо к стреле и приказала лучнику выстрелить его в английский лагерь. Получив послание, англичане закричали с противоположной стороны укреплений:
«Новости от шлюхи французских арманьяков!»
Записки о Средневековье
😱22🔥9❤6❤🔥3👍3🤨1
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
❤3👍1🤡1🐳1
Языковая картина Византии
Империя, не просто претендовавшая на правопреемство по отношению к Римской и унаследовавшая ее институты, но и с точки зрения своей политической идеологии бывшая Римской империей, никогда не говорила на латыни. На ней разговаривали в западных провинциях и на Балканах, до VI века она оставалась официальным языком юриспруденции (последним законодательным сводом на латыни стал Кодекс Юстиниана, обнародованный в 529 году, — после него законы издавали уже на греческом), она обогатила греческий множеством заимствований (прежде всего в военной и административной сферах), ранневизантийский Константинополь привлекал карьерными возможностями латинских грамматиков. Но все же латынь не была настоящим языком даже ранней Византии. Пускай латиноязычные поэты Корипп и Присциан жили в Константинополе, мы не встретим этих имен на страницах учебника истории византийской литературы.
Мы не можем сказать, в какой именно момент римский император становится византийским: провести четкую границу не позволяет формальное тождество институтов. В поисках ответа на этот вопрос необходимо обращаться к неформализуемым культурным различиям. Римская империя отличается от Византийской тем, что в последней оказываются слиты римские институты, греческая культура и христианство и осуществляется этот синтез на основе греческого языка. Поэтому одним из критериев, на которые мы могли бы опереться, становится язык: византийскому императору, в отличие от его римского коллеги, проще изъясняться на греческом, чем на латыни.
Но что такое этот греческий? Альтернатива, которую предлагают нам полки книжных магазинов и программы филологических факультетов, обманчива: мы можем найти в них либо древне-, либо новогреческий язык. Иной точки отсчета не предусмотрено. Из-за этого мы вынуждены исходить из того, что греческий язык Византии — это либо искаженный древнегреческий (почти диалоги Платона, но уже не совсем), либо протоновогреческий. История 24 столетий непрерывного развития языка спрямляется и упрощается: это либо неизбежный закат и деградация древнегреческого (так думали западноевропейские филологи-классики до утверждения византинистики как самостоятельной научной дисциплины), либо неминуемое прорастание новогреческого (так считали греческие ученые времен формирования греческой нации в XIX веке).
Действительно, византийский греческий трудноуловим. Его развитие нельзя рассматривать как череду поступательных, последовательных изменений, поскольку на каждый шаг вперед в языковом развитии приходился и шаг назад. Виной тому — отношение к языку самих византийцев. Социально престижной была языковая норма Гомера и классиков аттической прозы. Писать хорошо значило писать историю неотличимо от Ксенофонта или Фукидида (последний историк, решившийся ввести в свой текст староаттические элементы, казавшиеся архаичными уже в классическую эпоху, — это свидетель падения Константинополя Лаоник Халкокондил), а эпос — неотличимо от Гомера. От образованных византийцев на протяжении всей истории империи требовалось в буквальном смысле говорить на одном (изменившемся), а писать на другом (застывшем в классической неизменности) языке. Раздвоенность языкового сознания — важнейшая черта византийской культуры.
Усугубляло ситуацию и то, что еще со времен классической древности за определенными жанрами были закреплены определенные диалектные особенности: эпические поэмы писали на языке Гомера, а медицинские трактаты составляли на ионийском диалекте в подражание Гиппократу. Сходную картину мы видим и в Византии. В древнегреческом языке гласные делились на долгие и краткие, и их упорядоченное чередование составляло основу древнегреческих стихотворных метров. В эллинистическую эпоху противопоставление гласных по долготе ушло из греческого языка, но тем не менее и через тысячу лет героические поэмы и эпитафии писались так, как будто фонетическая система осталась неизменной со времен Гомера.
На изображении: фрагмент папирусного письма на коптском языке монахов Виктора и Псана. Фивы, Византийский Египет, ориентировочно 580–640 годы
Записки о Средневековье
Империя, не просто претендовавшая на правопреемство по отношению к Римской и унаследовавшая ее институты, но и с точки зрения своей политической идеологии бывшая Римской империей, никогда не говорила на латыни. На ней разговаривали в западных провинциях и на Балканах, до VI века она оставалась официальным языком юриспруденции (последним законодательным сводом на латыни стал Кодекс Юстиниана, обнародованный в 529 году, — после него законы издавали уже на греческом), она обогатила греческий множеством заимствований (прежде всего в военной и административной сферах), ранневизантийский Константинополь привлекал карьерными возможностями латинских грамматиков. Но все же латынь не была настоящим языком даже ранней Византии. Пускай латиноязычные поэты Корипп и Присциан жили в Константинополе, мы не встретим этих имен на страницах учебника истории византийской литературы.
Мы не можем сказать, в какой именно момент римский император становится византийским: провести четкую границу не позволяет формальное тождество институтов. В поисках ответа на этот вопрос необходимо обращаться к неформализуемым культурным различиям. Римская империя отличается от Византийской тем, что в последней оказываются слиты римские институты, греческая культура и христианство и осуществляется этот синтез на основе греческого языка. Поэтому одним из критериев, на которые мы могли бы опереться, становится язык: византийскому императору, в отличие от его римского коллеги, проще изъясняться на греческом, чем на латыни.
Но что такое этот греческий? Альтернатива, которую предлагают нам полки книжных магазинов и программы филологических факультетов, обманчива: мы можем найти в них либо древне-, либо новогреческий язык. Иной точки отсчета не предусмотрено. Из-за этого мы вынуждены исходить из того, что греческий язык Византии — это либо искаженный древнегреческий (почти диалоги Платона, но уже не совсем), либо протоновогреческий. История 24 столетий непрерывного развития языка спрямляется и упрощается: это либо неизбежный закат и деградация древнегреческого (так думали западноевропейские филологи-классики до утверждения византинистики как самостоятельной научной дисциплины), либо неминуемое прорастание новогреческого (так считали греческие ученые времен формирования греческой нации в XIX веке).
Действительно, византийский греческий трудноуловим. Его развитие нельзя рассматривать как череду поступательных, последовательных изменений, поскольку на каждый шаг вперед в языковом развитии приходился и шаг назад. Виной тому — отношение к языку самих византийцев. Социально престижной была языковая норма Гомера и классиков аттической прозы. Писать хорошо значило писать историю неотличимо от Ксенофонта или Фукидида (последний историк, решившийся ввести в свой текст староаттические элементы, казавшиеся архаичными уже в классическую эпоху, — это свидетель падения Константинополя Лаоник Халкокондил), а эпос — неотличимо от Гомера. От образованных византийцев на протяжении всей истории империи требовалось в буквальном смысле говорить на одном (изменившемся), а писать на другом (застывшем в классической неизменности) языке. Раздвоенность языкового сознания — важнейшая черта византийской культуры.
Усугубляло ситуацию и то, что еще со времен классической древности за определенными жанрами были закреплены определенные диалектные особенности: эпические поэмы писали на языке Гомера, а медицинские трактаты составляли на ионийском диалекте в подражание Гиппократу. Сходную картину мы видим и в Византии. В древнегреческом языке гласные делились на долгие и краткие, и их упорядоченное чередование составляло основу древнегреческих стихотворных метров. В эллинистическую эпоху противопоставление гласных по долготе ушло из греческого языка, но тем не менее и через тысячу лет героические поэмы и эпитафии писались так, как будто фонетическая система осталась неизменной со времен Гомера.
На изображении: фрагмент папирусного письма на коптском языке монахов Виктора и Псана. Фивы, Византийский Египет, ориентировочно 580–640 годы
Записки о Средневековье
👍27❤13🔥9🥰3
Иллюстрированная реконструкция каменной крепости XIII века в Англии.
Чтобы закрепить свое завоевание Англии в 1066 году, Вильгельм Завоеватель построил ряд крепостей и разместил в них гарнизоны. Конструкция с донжоном и огороженным двором стала известна как крепость «мотт и бейли». От первоначального деревянного замка в Пикеринге, на северо-востоке Англии, не осталось ничего, но руины каменной крепости XIII века на этом месте дают представление о том, как выглядел первый нормандский замок, как показано на этой иллюстрации.
Деревянный донжон стоит на мотте высотой 65 футов, окруженном частоколом. Во внутреннем дворе, или бейли, также защищенном частоколом, находятся хижины для солдат, слуг и ремесленников. На нижнем уровне находится укрепленный внешний двор, который является оборонительным барбаканом.
В ІХ и X веках замки, строившиеся по всей христианской Европе, представляли собой, как правило, деревянные сооружения, возводимые на искусственных насыпях, которые после нормандского завоевания стали называться моттами. Как правило, мотт окружался оборонительным рвом. Земля, вырытая для образования рва, затем использовалась для возведения оборонительных валов, увенчанных деревянным частоколом. Переход через ров осуществлялся по деревянному подъемному мосту.
Записки о Средневековье
Чтобы закрепить свое завоевание Англии в 1066 году, Вильгельм Завоеватель построил ряд крепостей и разместил в них гарнизоны. Конструкция с донжоном и огороженным двором стала известна как крепость «мотт и бейли». От первоначального деревянного замка в Пикеринге, на северо-востоке Англии, не осталось ничего, но руины каменной крепости XIII века на этом месте дают представление о том, как выглядел первый нормандский замок, как показано на этой иллюстрации.
Деревянный донжон стоит на мотте высотой 65 футов, окруженном частоколом. Во внутреннем дворе, или бейли, также защищенном частоколом, находятся хижины для солдат, слуг и ремесленников. На нижнем уровне находится укрепленный внешний двор, который является оборонительным барбаканом.
В ІХ и X веках замки, строившиеся по всей христианской Европе, представляли собой, как правило, деревянные сооружения, возводимые на искусственных насыпях, которые после нормандского завоевания стали называться моттами. Как правило, мотт окружался оборонительным рвом. Земля, вырытая для образования рва, затем использовалась для возведения оборонительных валов, увенчанных деревянным частоколом. Переход через ров осуществлялся по деревянному подъемному мосту.
Записки о Средневековье
👍23❤15🔥10
Один из самых завораживающих процессов в Средневековье – это как постепенно с Европы соскабливались слои античной культуры.
Хоп! И текст Ливия Андроника не сохранился. Хоп! Англосакс Беда заменяет в учебнике примеры из Вергилия на примеры из Библии. Хоп! И Африка уже не говорит на вульгарной латыни, а испанцам теперь нужно полтыщи лет отвоёвывать свои земли.
Но такие «хопы», конечно, не только в Средневековье происходили. Например, в 1687 году, когда в Афинах венецианцы махались с турками, артиллерия сделала «хоп!» – и половина Парфенона разлетелась на куски. А почему? Да потому что туркииспользовали его как пороховой склад .
Но и это не всё. Венецианский капитан-генерал Франческо Морозини решил забрать с Парфенона скульптурную группу с Афиной (вы же тоже так сувениры берёте?). Так во время снятия вся группа грохнулась наземь и разлетелась вдребезги. Зато у Морозини в Википедии написано «прославленный военачальник».
Понимаете, да, как легко терялись следы античности? Тем ценнее, что мы занимаемся и ею, и Средневековьем тут: @trigarda
Подпишись!⬆️
Хоп! И текст Ливия Андроника не сохранился. Хоп! Англосакс Беда заменяет в учебнике примеры из Вергилия на примеры из Библии. Хоп! И Африка уже не говорит на вульгарной латыни, а испанцам теперь нужно полтыщи лет отвоёвывать свои земли.
Но такие «хопы», конечно, не только в Средневековье происходили. Например, в 1687 году, когда в Афинах венецианцы махались с турками, артиллерия сделала «хоп!» – и половина Парфенона разлетелась на куски. А почему? Да потому что турки
Но и это не всё. Венецианский капитан-генерал Франческо Морозини решил забрать с Парфенона скульптурную группу с Афиной (вы же тоже так сувениры берёте?). Так во время снятия вся группа грохнулась наземь и разлетелась вдребезги. Зато у Морозини в Википедии написано «прославленный военачальник».
Понимаете, да, как легко терялись следы античности? Тем ценнее, что мы занимаемся и ею, и Средневековьем тут: @trigarda
Подпишись!
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
👍29❤7🥰7😢3🔥2👎1
Варка киселя из болтушки и сыты в Белгороде в присутствии печенегов, пришедших с корчагами; испробование печенежскими князьями приготовленных кушаний, наличие которых в осажденном городе привело врагов в изумление и заставило снять осаду города.
Изображение создано в конце XV века. Оригинал летописи находится в Библиотеке Академии Наук в Санкт-Петербурге.
Изображение создано в конце XV века. Оригинал летописи находится в Библиотеке Академии Наук в Санкт-Петербурге.
👍27🔥8❤7🥰6
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
👎3🤡3👍1
С XIII века появляется специальное турнирное, или куртуазное, оружие, отличающееся от боевого: притупленные клинки с закругленными остриями и копья, завершающиеся не одним длинным острием, а «короной». Древки копий теперь снабжены защитными чашечками, а доспехи — дополнительными пластинами и щитками. Правила и уставы запрещают использовать на турнирах боевое оружие. Власти требуют соблюдения этих правил под страхом суда и тюрьмы. Добродетельный герцог Тезей у Чосера ведет себя в этом отношении как английский король Эдуард:
И вот, чтоб им не дать погибнуть в поле,
Он прежнюю свою меняет волю.
Под страхом смертной казни на турнир
Да не возьмет никто пращей, секир,
Ни самострела, лука иль ножа;
Пусть колющего малого меча
Никто из них не носит на боку…
И все же находились злоумышленники, проносившие на турниры боевое оружие. Матвей Парижский в своей «Великой хронике» рассказывает о таком случае. На одном турнире в конном поединке на копьях сошлись величайшие рыцари Эрнальд де Монтиньи и Роджер из Лейберна. Роджер нацелил свое копье под шлем Эрнальда, у которого как раз не было воротниковой планки доспехов, — и сразил его наповал. Эрнальд умер на месте, все оплакивали доблестного рыцаря, а особенно Роджер, поклявшийся отправиться в крестовый поход для спасения своей души. Никто не обвинял его в умышленном убийстве, пока из горла Эрнальда не извлекли наконечник копья и не увидели, что он не затуплен, как полагается, но имеет острие наподобие клинка шириной с нож. И тогда Роджера «заподозрили в том, что он вероломно совершил гнусное убийство, поскольку на прошлом турнире Эрнальд сломал ему ногу».
И вот, чтоб им не дать погибнуть в поле,
Он прежнюю свою меняет волю.
Под страхом смертной казни на турнир
Да не возьмет никто пращей, секир,
Ни самострела, лука иль ножа;
Пусть колющего малого меча
Никто из них не носит на боку…
И все же находились злоумышленники, проносившие на турниры боевое оружие. Матвей Парижский в своей «Великой хронике» рассказывает о таком случае. На одном турнире в конном поединке на копьях сошлись величайшие рыцари Эрнальд де Монтиньи и Роджер из Лейберна. Роджер нацелил свое копье под шлем Эрнальда, у которого как раз не было воротниковой планки доспехов, — и сразил его наповал. Эрнальд умер на месте, все оплакивали доблестного рыцаря, а особенно Роджер, поклявшийся отправиться в крестовый поход для спасения своей души. Никто не обвинял его в умышленном убийстве, пока из горла Эрнальда не извлекли наконечник копья и не увидели, что он не затуплен, как полагается, но имеет острие наподобие клинка шириной с нож. И тогда Роджера «заподозрили в том, что он вероломно совершил гнусное убийство, поскольку на прошлом турнире Эрнальд сломал ему ногу».
❤27👍13🔥5