Одна из наших самых устойчивых профессиональных деформаций — гиперконтроль.
Мы знаем, сколько метров ленты нужно на бейджи для 900 гостей. Во сколько выехать, чтобы обойти пробку на Волгоградке. Как зовут подрядчика, который когда-то в 2019-м чуть не опоздал, но всё-таки не опоздал (а лучше бы и вообще не приезжал, но не суть).
И даже когда мероприятия закончиваются, мозг всё ещё прорабатывает: а если бы… нужно было оптимизировать… в следующий раз пропишем..
Контроль — наш друг и самый большой союзник. А формула если ты максимально всё просчитал — всё будет хорошо, в нашем деле очень важна.
Но вот в чём проблема: чем больше стараешься держать всё под контролем — тем сильнее раздражают любые отклонения, даже те, которые, вообще-то, не смертельны. А вот тут уже попадают под раздачу и близкие, и любимые, и наши собственные нервные клетки.
В какой-то момент надо учиться отпускать (как?), ведь правда в том, что наш контроль всегда ограничен и субъективен, а мир вокруг неизбежно переменчив.
А как вы справляетесь с гиперконтролем — особенно когда всё идёт не по плану?
Спокойно реагируете? Или у нас тут клуб тех, кто «всё предусмотрел, но всё равно волнуется»?
Мы знаем, сколько метров ленты нужно на бейджи для 900 гостей. Во сколько выехать, чтобы обойти пробку на Волгоградке. Как зовут подрядчика, который когда-то в 2019-м чуть не опоздал, но всё-таки не опоздал (а лучше бы и вообще не приезжал, но не суть).
И даже когда мероприятия закончиваются, мозг всё ещё прорабатывает: а если бы… нужно было оптимизировать… в следующий раз пропишем..
Контроль — наш друг и самый большой союзник. А формула если ты максимально всё просчитал — всё будет хорошо, в нашем деле очень важна.
Но вот в чём проблема: чем больше стараешься держать всё под контролем — тем сильнее раздражают любые отклонения, даже те, которые, вообще-то, не смертельны. А вот тут уже попадают под раздачу и близкие, и любимые, и наши собственные нервные клетки.
В какой-то момент надо учиться отпускать (как?), ведь правда в том, что наш контроль всегда ограничен и субъективен, а мир вокруг неизбежно переменчив.
А как вы справляетесь с гиперконтролем — особенно когда всё идёт не по плану?
Спокойно реагируете? Или у нас тут клуб тех, кто «всё предусмотрел, но всё равно волнуется»?
Каким бы интересным и масштабным ни был проект — конференция, выставка или корпоратив — ни в одном из этих «жанров» нет столько творчества, эмоций и человеческого тепла, как в свадьбе.
Обожаем отдельной свадебной любовью💔
Обожаем отдельной свадебной любовью💔
В начале 1930-х русская эмигрантка Лидия Делекторская случайно наткнулась в Ницце на объявление: художнику требуется ассистентка. Имя художника ей ничего не сказало. Это был Анри Матисс.
Так началась история, которая продлилась более двух десятилетий. Лидия стала не просто помощницей — она была его домоправительницей, моделью, организатором быта и, по мнению многих, самой близкой фигурой в его поздней жизни. Присутствие Делекторской стало причиной разрыва Матисса с женой — та уехала в Париж.
После смерти художника в 1954 году стало известно, что Лидия не входила в завещание. Но у неё осталась внушительная коллекция работ, подаренных ей самим Матиссом. Вместо того чтобы продать их, она решила передать их российским музеям. Более трёхсот произведений оказались в Эрмитаже и Пушкинском музее. Единственное, о чём она попросила в обмен, — восстановить советское гражданство. В просьбе отказали.
На одном из дипломатических приёмов в Париже, посол, указывая на Делекторскую, сказал иностранному гостю:
— Эта женщина подарила нам миллионы.
— Не вам, а России, — коротко ответила она.
Она никогда не стремилась к публичности, не давала интервью и провела остаток жизни в небольшой парижской квартире. , а возрасте 87 лет покончила с собой, навсегда оставшись в истории как «русская муза Анри Матисса».
Так началась история, которая продлилась более двух десятилетий. Лидия стала не просто помощницей — она была его домоправительницей, моделью, организатором быта и, по мнению многих, самой близкой фигурой в его поздней жизни. Присутствие Делекторской стало причиной разрыва Матисса с женой — та уехала в Париж.
После смерти художника в 1954 году стало известно, что Лидия не входила в завещание. Но у неё осталась внушительная коллекция работ, подаренных ей самим Матиссом. Вместо того чтобы продать их, она решила передать их российским музеям. Более трёхсот произведений оказались в Эрмитаже и Пушкинском музее. Единственное, о чём она попросила в обмен, — восстановить советское гражданство. В просьбе отказали.
На одном из дипломатических приёмов в Париже, посол, указывая на Делекторскую, сказал иностранному гостю:
— Эта женщина подарила нам миллионы.
— Не вам, а России, — коротко ответила она.
Она никогда не стремилась к публичности, не давала интервью и провела остаток жизни в небольшой парижской квартире. , а возрасте 87 лет покончила с собой, навсегда оставшись в истории как «русская муза Анри Матисса».
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Признание в любви городу по мотивам прошедшего вечера «Город. География сексуальности» от нашего интеллигентного гостя Михаила.
Подписываемся под каждым словом❤️
Подписываемся под каждым словом❤️