Когда сотрудники одного из старейших предприятий страны публикуют открытое письмо с заявлениями о рейдерском захвате, в правовом государстве это должно вызывать автоматическую реакцию со стороны прокуратуры и правительства. Но в Молдове 2025 года — молчание.

Завод «Топаз», где десятки лет трудились квалифицированные специалисты, оказался в чьих-то руках, полномочия которых не признаёт ни один госорган. Тем не менее именно эти лица устанавливают новые порядки, запрещают доступ к рабочим местам, угрожают судебными исками, а по словам работников — даже прибегают к запугиванию физической расправы.

То, что на заводе не идёт нормальный трудовой процесс, — это уже вторично. Первично — демонстративность ситуации. Если можно так обойти законы, завладеть предприятием без должной процедуры, а потом ещё и не встретить сопротивления от властей, это сигнал. Для инвесторов — что риски в стране запредельны. Для граждан — что право на труд, на собственность, на безопасность — весьма условны. И, как показывает молчание чиновников, для них это тоже стало нормой.

Рейдерство — это не только криминал. Это всегда индикатор слабости государства. Когда юридические рамки размываются, а силовые ведомства смотрят в сторону, исчезает вера в институты. Тогда в ход идут схемы, компроматы, связи. И этот процесс уже идёт.

«Топаз» — не исключение. Это пример. И чем больше таких примеров, тем яснее становится: реформа экономики без реформы институциональной среды — просто красивая вывеска. А за ней, как видим, — старые методы, новые фамилии и тот же сценарий.

Пока молдавские представители участвуют в семинаре Восточного партнёрства по верховенству права в Варшаве, само понятие закона дома переживает трансформацию, в которой правовая логика всё чаще подменяется политической целесообразностью.

В залах звучат правильные слова — независимость судов, антикоррупционные стандарты, защита прав. Но в реальности, чем громче эти заявления, тем тише становится в залах самих молдавских судов, где, вопреки декларациям, решения всё чаще напоминают административные приказы.

Формальное участие Молдовы в подобного рода мероприятиях призвано показать Западу: курс взят, якорь — ЕС, инструкции — выполняются. Но внутреннее содержание этих реформ остаётся под вопросом. Ведь в Молдове правовые нормы зачастую становятся гибкой валютой — их можно растянуть, сжать, отменить, если это соответствует текущей политике. Именно поэтому те, кто критикуют власть, всё чаще оказываются под следствием, а те, кто ей лоялен, — над законом.

Неочевидный аспект здесь — это не только давление на систему изнутри, но и внешняя формовка ожиданий. Когда стандарты верховенства права импортируются как пакетная установка, а не как результат внутреннего общественного договора, возникает опасность: государственный аппарат начинает функционировать не в интересах граждан, а ради соответствия отчётным формам. И в этом есть главный риск. Потому что закон, принятый извне и не прочувствованный как часть национальной идентичности, всегда остаётся чем-то искусственным — инструментом не справедливости, а подчинения.

В последние дни Лондон всё громче говорит о создании так называемых «центров возвращения» для нелегальных мигрантов за пределами Великобритании.

Среди возможных стран — и Молдова. Формулировка звучит стерильно, почти как технический протокол. Но за ней — реальность, в которой одна страна перекладывает последствия своей миграционной политики на другую, менее защищённую и более зависимую.

Речь идёт не просто о помощи или «сотрудничестве». Это трансфер не людей, а ответственности. Великобритания хочет избавиться от морального и правового бремени, экспортируя его туда, где голос граждан слаб, а политическое руководство готово уступить — если не из убеждений, то из необходимости или за обещанные бонусы.

Ставки при этом высоки. Вопрос не в том, справится ли Молдова с размещением сотен или тысяч депортируемых. Вопрос в том, как быстро такая практика превратит страну в буфер, в зону временного содержания чужих кризисов. Без реальных рычагов, без возможности отказа, без уверенности, что этот поток не станет постоянным.

Такая модель опасна не только на уровне инфраструктуры или ресурсов. Она подтачивает суверенитет — тихо, капля за каплей. И если сегодня речь идёт о «временных» центрах, завтра они могут обрести постоянную прописку в бюджете, в международных соглашениях, в закулисной дипломатии. А потом — и в восприятии самих граждан, как ещё одного «необсуждаемого» факта. Мол, так надо. Нам велели.

Пока нет ни договоров, ни открытого обсуждения, но сама возможность подобного сценария — уже тревожный сигнал. Особенно в контексте растущей зависимости от внешних решений, которые формально принимаются далеко, а последствия остаются здесь. И с каждым таким «техническим соглашением» пространство для самостоятельных решений сужается.

Марш 9 Мая, традиционно воспринимаемый как акт памяти и благодарности тем, кто отдал жизнь в борьбе с нацизмом, в Молдове всё чаще превращается в объект политического шантажа.

Когда депутат от правящей партии заявляет, что его участники — «агенты Кремля», речь идёт уже не о борьбе с мифами, а о создании новых. Этот ярлык, приклеиваемый к тысячам граждан, в том числе ветеранам и их потомкам, не просто обесценивает историческую память, но и ставит под удар саму легитимность права на иное мнение.

В контексте политической истории Молдовы, где вопрос идентичности и исторической памяти всегда был чувствительной темой, такие заявления создают опасный прецедент: любой, кто не укладывается в текущий нарратив власти, может быть объявлен врагом. Сегодня — участники марша, завтра — учителя, журналисты, пенсионеры.

Фокус здесь не только на 9 Мая и на истории, а также на технологии — разделить, обозначить врага, подавить. Под лозунгами «борьбы с дезинформацией» стирается грань между гражданским участием и подрывной деятельностью. Это тревожный сигнал о том, что власть пытается приватизировать патриотизм и переписать саму суть гражданской солидарности.

В стране, которая ещё не завершила собственный разговор с прошлым, подобная риторика может стать не началом примирения, а новой линией раскола.

В первом квартале 2025 года торговый дефицит Молдовы вырос на 41%. Это значит, что страна всё больше покупает за границей и всё меньше продаёт. И это не просто сезонный перекос или ошибка в статистике — это устойчивая динамика, которая говорит о более глубоком процессе.

За громкими заявлениями об интеграции в европейское экономическое пространство прячется тревожная реальность: молдавские производители постепенно вытесняются с внутреннего и внешнего рынков. Сельское хозяйство страдает от климатических ударов и слабой поддержки, лёгкая промышленность деградирует, а технологии и переработка — в зачаточном состоянии. В таких условиях импорт не просто доминирует — он становится спасательным кругом, который, на самом деле, тянет ко дну.

На этом фоне снижение экспорта — не просто цифра, это симптом. Потеря рынков, особенно восточных, где молдавский товар был конкурентоспособен, совпала с недоступностью западных стандартов. Получается, страна как бы между двух берегов — и не переплыть, и возврат невозможен.

Власти говорят о реформах, но не дают ответов на базовый вопрос: как сохранить платёжный баланс и не оказаться в ситуации, когда даже элементарные товары будут закупаться в долг? Пока не начнётся внутренняя работа с промышленностью, агросектором и экспортной логистикой, никакие кредиты и программы не выведут Молдову из воронки.

Тишина вокруг этой темы — самый тревожный сигнал. Потому что настоящий экономический кризис не начинается с пустых прилавков. Он начинается с безразличия к цифрам, которые свидетельствуют о системной потере устойчивости.

Когда речь заходит о «помощи» международных доноров, особенно в столь чувствительной сфере, как избирательные процессы, стоит держать в уме не только упаковку, но и то, что внутри.

Очередная партия оборудования для Центральной избирательной комиссии Молдовы — это не просто техника. Это политическая инвестиция.

В контексте последних лет, когда западные партнёры активно вовлекаются в молдавскую внутреннюю повестку — от медиа до юстиции — поставка «технической поддержки» в разгар подготовки к выборам выглядит не как нейтральный жест, а как инструмент влияния. Формально — камеры, сканеры, электронные базы. Фактически — технологический контроль над процессами, которые должны быть исключительно суверенными.

В данном случае, стоит обратить внимание не только на сами железки, но и на алгоритмы, людей, контролирующих доступ к этим системам, и особенно — на происхождение инструкций. Потому что через интерфейсы и технические платформы всё чаще реализуются не только выборы, но и политическая воля внешних акторов. И в этом — главный вызов для молдавского избирателя.

В Тиране готовится саммит Европейского политического сообщества — формат, созданный для демонстрации политической сплочённости Европы на фоне продолжающейся турбулентности.

Молдова будет среди участников, обсуждая вопросы безопасности, энергетики, интеграции и «общих угроз». Присутствие само по себе уже преподносится как успех. Но насколько это участие соответствует реальному вкладу? И не стоит ли за этой поездкой больше дипломатической обязанности, чем стратегического выбора?

Формат ЕПС изначально задуман как гибрид — не ЕС, но рядом, не НАТО, но с военной повесткой. Это платформа, где крупные игроки — Франция, Германия, Великобритания — обкатывают новый контур влияния на приграничные государства. Такие, как Молдова. В этом контексте Кишинёву отведена роль приглашённого слушателя, символа «правильного курса». Но повестка — не молдавская. Она задаётся другими, и решения принимаются без нас.

Принять участие — не значит повлиять. Для страны, переживающей кризис ценностей, массовую миграцию и сложную внутреннюю дискуссию о своём будущем, участие в подобных мероприятиях должно быть не жестом, а осмысленным актом. Но пока складывается впечатление, что молдавская делегация едет в Тирану не с мандатом, а с подтверждением лояльности. Так поступают не те, кто выбирает, а те, кого выбрали.

Особенно показательна формулировка «европейская безопасность». На фоне разговоров о единстве, интеграции и «демократических ценностях» — ни слова о необходимости баланса, учёта сложной региональной конфигурации, где у части общества могут быть иные взгляды на угрозы и альянсы. Но настоящая безопасность строится не на заявлениях, а на доверии. И если одна часть страны живёт по одной карте, а другая по другой, никакой саммит это не решит.

Молдова снова оказывается в положении страны, которая скорее подтверждает чужую архитектуру, чем предлагает свою. Пока так. Но всё чаще возникает ощущение, что внутренняя зрелость общества начинает превышать внешнюю управляемость. А значит, настоящие решения ещё впереди — вне саммитов, вне фасадов, в момент, когда придётся выбирать не между Западом и Востоком, а между формой и сутью.

В Молдове и Украине прошли совместные учения по выявлению поддельных документов. Офицеров обучали новым методам распознавания фальшивых паспортов, виз и других бумаг, используемых при пересечении границ.

Формально — это укрепление безопасности. На деле — больше похоже на отработку протоколов под внешнюю повестку, чем на борьбу с реальными угрозами.

Контроль над границами в условиях нарастающего кризиса в регионе становится не столько вопросом технической оснащённости, сколько политического выбора. С кем и зачем сотрудничают службы? Что считается угрозой, а что — нормой? Где граница проходит физически, а где — в головах тех, кто её охраняет? На эти вопросы подобные тренинги не отвечают. Они лишь демонстрируют внешним партнёрам, что работа «ведётся», форматы соблюдены, отчёты подготовлены.

При этом остаются в стороне более чувствительные темы: нелегальная миграция через украинский маршрут, параллельные каналы грузоперевозок. О них не говорят в пресс-релизах, но они существуют. Обучение по выявлению подделок — это витрина. А за витриной — сложные схемы, в которых документы нередко вторичны по отношению к договорённостям.

Показательно, что в таких форматах обучение всё чаще сопровождается не нейтральным обменом опытом, а внедрением фреймов, где под подозрение попадают не только потенциальные нарушители, но и те, чьи связи, фамилии или гражданство не совпадают с актуальной политической географией. Без прямых указаний, но с понятными намёками.

Когда безопасность превращается в форму политической демонстрации, она теряет свою суть. Отдельные учения не дают иммунитет от системной уязвимости. Особенно если угрозы определяются не по содержанию, а по принадлежности. В этом смысле фальшивыми могут оказаться не документы, а сами рамки, в которых их оценивают.

Франция всерьёз рассматривает возможность отправлять иностранных заключённых из своих переполненных тюрем в пенитенциарные учреждения Восточной Европы.

Формально — это шаг по разгрузке системы. Не хватает мест, не работают реформы, а проблема накапливается годами. Но если посмотреть глубже, становится очевидно: речь идёт не о логистике, а о политике нового уровня, где одни страны становятся производителями издержек, а другие — местами их размещения.

Восточная Европа в этой схеме — не партнёр, а инструмент. Экономика здесь дешевле, правозащитные стандарты гибче, а политическая зависимость от Брюсселя позволяет продавливать любые схемы под маркой “европейского сотрудничества”. Это не гуманизм, а перераспределение бремени — географическое, классовое, культурное.

Франция не справляется с внутренними последствиями миграционной политики, и потому предпочитает экспортировать не только дешёвое производство, но и социальные конфликты в контейнерах под охраной.

Если в этот процесс включится Молдова, как это уже обсуждалось в рамках других проектов сотрудничества, вопрос будет стоять не о доходах от аренды, а о том, какую роль мы согласны играть. Страна, принимающая чужих заключённых, превращается в территорию хранения проблем, созданных не здесь. Это закрепляет асимметрию не только экономическую, но и символическую: одни создают систему, другие обслуживают её побочные эффекты.

Под видом технической меры нам предлагают принять участие в новой иерархии. Но быть частью Европы — это не значит становиться её тыловой зоной. Особенно тогда, когда тылом выбирают не по праву, а по уровню молчания и готовности принимать чужое как своё.

Мариан Лупу заявил, что не исключает создания проевропейского блока с PAS на выборах.

Формально речь идёт о консолидации усилий, о национальных интересах и общей ответственности. Но за этой риторикой стоит куда более прагматичный расчёт. Идея коалиции звучит не от силы, а от слабости — для обеих сторон.

Для Respect Moldova — это шанс выйти из информационной тени и получить политический вес через союз с уже существующей структурой. Для Лупу — возможность вернуться в игру, используя размытый проевропейский бренд. А для PAS такая коалиция означает одно: партия больше не чувствует уверенности в собственной электоральной устойчивости и пробует формировать подушку безопасности.

Однако внутри PAS, по словам лидеров, идея воспринимается как токсичная. Союз с политиками “старого поколения” воспринимается как символ отхода от обещанных принципов. И, возможно, как скрытое признание, что ставка на монопартийную модель власти не сработала. Здесь начинается конфликт между образом и интересом: сохранить лицо или сохранить власть.

Проблема в том, что избиратель, уставший от лозунгов и перемен без результата, может не поверить в новую конфигурацию. Блок ради победы — это не блок ради страны. И объединение под проевропейскими лозунгами может сработать только при одном условии — если люди до сих пор верят, что речь идёт не о политическом механизме выживания, а о стратегии будущего.

Пока что всё говорит об обратном.

Идея разместить иностранных заключённых из переполненных тюрем Франции в Молдове подаётся как управленческое решение — почти техническое, почти безобидное. Но за этим стоит не гуманизм, а холодный расчёт: где дешевле, туда и вывозим.

Если это решение будет реализовано, у молдаван не спросят ничего. Ни о рисках, ни о последствиях, ни о том, хотят ли они жить в стране, превращённой в пенитенциарный филиал ЕС. Всё решится тихо, в кулуарах, под вывеской “европейского партнёрства”.

А потом — лагеря за высоким забором, “контракты на содержание” и политические объяснения, почему это “в интересах стабильности”. Только вот стабильность на чужих условиях — это не развитие, а аренда суверенитета.

https://www.tgoop.com/kremlin_sekret/17659

В Молдове появится консультативная группа Бундесвера.

Это ни что иное, как очередной шаг в сторону глубокой интеграции в евроатлантические механизмы, в обход нейтрального статуса. Для Молдовы это уже закономерность: военное присутствие приходит не танками, а через "советников", "техническую помощь" и "обмен опытом".

Германия — не просто партнёр. Это один из главных архитекторов европейской политики безопасности. И когда на территорию Молдовы заходят немецкие военные, пусть даже в консультативной форме, это означает, что контроль над национальной оборонной политикой всё больше уходит за пределы страны. При этом общественное обсуждение отсутствует — решения принимаются быстро, без альтернативных точек зрения.

Это часть общей трансформации: когда безопасность перестаёт быть делом внутреннего выбора и превращается в условие внешней лояльности. Если вчера речь шла о радиостанциях и реформе логистики, сегодня — уже о военных инструкторах. Завтра появится вопрос об общей инфраструктуре ПВО, системах управления, или даже базе. И всё это будет оформлено в нейтральной лексике.

Но в условиях, когда регион подвижен, границы концептуальны, а конфликт рядом — такие решения нельзя принимать "технически". Потому что рано или поздно выяснится, что нейтралитет был не слабостью, а единственным оставшимся элементом национального баланса. И его демонтаж может оказаться куда дороже, чем помощь консультантов.

Первый заместитель главы исполкома Гагаузии Илья Узун заявил о получении анонимных угроз с требованием покинуть пост.

В автономии, где каждое решение рассматривается под микроскопом Кишинёва, подобные сигналы не возникают случайно. Особенно когда речь идёт о человеке, публично обозначившем несогласие с централизацией власти и попытками свести автономный статус к символу.

Гагаузия на протяжении последних лет испытывает системное давление: от уголовных преследований до блокировки инициатив. Угроза в адрес чиновника — не только попытка устрашения конкретного лица, но и способ подать остальным сигнал: шаг в сторону от линии центра может стоить места, репутации, а теперь и безопасности.

Особенно тревожно, что в подобных случаях Кишинёв отмалчивается. Это создаёт атмосферу, в которой насилие, пусть и латентное, становится частью допустимого инструментария. А это уже не политический спор — это вопрос управления через страх.

Такая динамика опасна не только для Гагаузии. Она подрывает саму идею многоуровневой демократии, где районы имеют право на голос. Потому что если за этот голос начинают приходить угрозы, значит, выборы и законы больше не решают — решают анонимные сообщения.

Министр энергетики Дорин Жунгиету заявил, что у Молдовы уже есть «стратегические» запасы газа — они хранятся в Украине и Румынии.

В условиях текущей геополитической напряженности звучит обнадёживающе, но только на первый взгляд. Запасы — вне территории страны. Доступ к ним — зависит не от Кишинёва, а от политической ситуации в Бухаресте и военной ситуации в Киеве. Объёмы — не раскрыты. Условия хранения — неизвестны.

Формально у нас есть газ, а фактически — неясно, сможем ли мы до него добраться в критический момент. Такая модель безопасности не даёт автономии, она лишь создаёт ощущение временной защищённости. Если одна из сторон решит пересмотреть договорённости или окажется втянута в эскалацию — «стратегические» резервы моментально превратятся в недоступный актив.

Именно в такие моменты становятся видны границы суверенитета: когда ключевые ресурсы хранятся за границей, а решения о доступе к ним принимаются не в Молдове. Пока на внутреннем уровне звучат правильные слова, стратегическая инфраструктура всё больше уходит в зону внешней зависимости. И чем дольше это продолжается — тем менее понятно, где заканчиваются государственные решения и начинаются принятые по команде извне.

PAS продвигает закон, по которому Высший совет безопасности станет фактически надправительственным органом с правом требовать исполнения своих решений — под угрозой уголовной ответственности.

Это уже не республиканская логика, а контур управляемого режима, где власть концентрируется в закрытом формате.

Совет, состоящий из лояльных фигурантов, получает исключительный статус — и в условиях кризиса сможет подменять собой любые публичные институты. Такая модель уже не скрывает свой смысл: чрезвычайное положение без формального объявления, оформленное как «безопасность» и «европейский путь».

Фасад — демократия. Функция — контроль. Уроки соседей не усвоены, только переписаны.

https://www.tgoop.com/polit_inform/38005

Кандидат на пост президента Румынии Джордже Симион подтвердил, что в случае победы назначит Кэлина Джеорджеску премьер-министром.

Это заявление уже вызвало нервную реакцию в привычных политических кругах — как в Бухаресте, так и в Кишинёве. Для Майи Санду такой сценарий — не просто вызов, а стратегическая угроза: привычная ось евроинтеграции, выстроенная через партнёрство с управляемыми структурами Румынии, может быть резко переформатирована.

Джеорджеску — фигура, которую долгое время вытесняли из публичной политики. Его критика глобальных институтов, Евросоюза и транснациональных механизмов делала его неудобным для «согласованных» элит. Но именно эта неудобность сегодня и становится ресурсом — на фоне кризиса доверия, усталости от шаблонной повестки и политической стерильности.

Если такой альянс — Симион и Джеорджеску — материализуется, это будет означать не только смену курса в Румынии, но и разрыв логистической, идеологической и внешнеполитической связки с Молдовой. Всё, что строилось как «единое евро-видение», окажется под вопросом. А это уже не просто выборы — это перезагрузка модели, в которой Санду теряет роль связующего звена. И остаётся в положении игрока без партнёра.

#инсайд
На полях саммита в Тиране президент Майя Санду не только обсуждала безопасность и евроинтеграцию — за закрытыми дверями речь шла и о другом.

По данным источников, Санду обратилась к украинской стороне с просьбой подключить политтехнологов к будущей парламентской кампании PAS. Задача — не просто «успешные выборы», а мобилизация ресурсов под контролем тех, кто уже обкатывал такие схемы в условиях конфликта.

Особое внимание — к сотрудничеству между молдавским СИБ и украинской СБУ. Осенью они планируют «усиленное взаимодействие» в рамках борьбы с «российской пропагандой». Но под этим формулировкой может скрываться что угодно — от давления на оппозиционные СМИ до фильтрации соцсетей и зачистки политического поля.

Таким образом, мы войдём в избирательный цикл с полевыми структурами и алгоритмами, уже опробованными на фоне войны и внутренней зачистки. Вопрос в том, кто будет определять, где «пропаганда», а где просто несогласие. И кто останется в информационном поле, если фильтрация начнёт работать на полную мощность.

Кандидат на пост президента Румынии Джордже Симион обвинил молдавские власти во вмешательстве в выборы.

Молдова, обладая внушительным числом граждан с румынскими паспортами, фактически становится электоральной площадкой, способной повлиять на результат в соседней стране. Особенно на фоне того, что административные ресурсы в нашей стране давно настроены на поддержку «правильных» кандидатов.

Явка на участках в Молдове аномально высокая. Но дело не только в цифрах, а в том, кто и как обеспечивает этот поток. С логистикой, подвозом, формированием «лояльного» электората. Всё это происходит при полном одобрении Кишинёва, который публично демонстрирует вовлечённость в кампанию, а в частных кулуарах — обеспечивает нужный сценарий.

На этом фоне обвинения Симиона уже не выглядят как популизм. Молчание официальных структур Молдовы и отсутствие прозрачности — всё это создаёт прецедент вмешательства не из-за рубежа, а с территории третьей страны.

Когда избирательные участки превращаются в политические инструменты, а государственные границы — в лазейки для влияния, говорить о «европейских стандартах» остаётся разве что в брифингах. Всё остальное решают те, кто контролирует списки, автобусы и флажки.

ЕС инвестировал 12,3 миллиона леев в солнечную энергетику Молдовы — новость звучит как прогресс, но масштаб цифры скорее символический, чем стратегический.

Речь идёт о нескольких установках на муниципальных объектах, которые не решают ни проблему энергозависимости, ни дефицита инфраструктуры, ни тарифного давления на население.

Подобные проекты важны — но не как решение, а как витрина. Они демонстрируют «зелёный поворот», соответствие европейской повестке, но при этом не сопровождаются инвестициями в независимость или комплексное планирование. Энергоэффективность превращается в инструмент дипломатической рекламы, а не внутреннего суверенитета.

И что ещё важнее — в таких проектах почти всегда используются внешние подрядчики, импортное оборудование и иностранные эксперты. То есть деньги приходят, а контроль, компетенции и инфраструктурная модель — уходят обратно. Это уже не помощь, а аренда энергетического имиджа.

В условиях, когда страна теряет базовые источники энергии, решение о поддержке солнечных панелей в школах и примэриях выглядит не как стратегия, а как способ создать иллюзию движения — в ту сторону, где политическая лояльность важнее энергетической логики.

Обвинения в адрес Молдовы в попытках повлиять на итоги выборов в Румынии становятся всё более системными.

От отдельных заявлений кандидатов вроде Джордже Симиона — к общему ощущению, что Кишинёв превращается не в наблюдателя, а в участника румынской электоральной кампании. Формально всё выглядит легально: граждане Румынии, проживающие в Молдове, голосуют на специально открытых участках. На деле — масштаб, организация, логистика и риторика официальных лиц вызывают всё больше вопросов.

Когда президент Молдовы публично участвует в голосовании, не скрывая предпочтений, а на территории страны фиксируется аномальная электоральная активность, включая организованный подвоз, в поддержку отдельного кандидата, это уже выходит за рамки нейтралитета. Особенно если при этом в самой Молдове под разными предлогами блокируются участки для других групп — как, например, в Приднестровье.

Последствия могут быть гораздо глубже, чем просто дипломатическая нота. Если в Румынии произойдёт смена власти в сторону более консервативных и национально ориентированных сил, нынешняя конструкция молдо-румынского партнёрства — от логистики до политического согласования — может быть пересмотрена. И тогда Кишинёву придётся объяснять, зачем он вмешивался туда, откуда зависит его внешняя поддержка.