– Я и трёх минут с тобой не поговорил, а у меня уже голова кругом идёт – чувствую себя хуже, чем стажёры в мой любимый день недели.
– Конечно: я же не пускаю в вас стрелы.

Тебе нравится мой папа? — спрашивает Нико певучим голосом. — Потому что ты ему нравишься.
Глаза Элли встречаются с моими.
— Он так сказал?
Нико вздыхает.
— Ну, нет, но он сказал, что ты красивая.
Ее щеки вспыхивают.
— Он никогда не говорил мне об этом.
— Он стесняется, — Нико не удается говорить это шепотом.
— Неправда, — говорю я.
— Значит, просто трусишь? — глаза Элли сверкают тихим вызовом.

— Николас, — мои щеки вспыхивают.
В его глазах появляется озорной блеск, из-за которого я всегда попадаю в неприятности.
— О. Ты начинаешь смущаться.
Я опускаю голову на руки и стону.
— Хватит болтать. Прямо сейчас. Пожалуйста.
— Только если ты признаешь, что Элли тебе нравится больше, чем подруга.
— Хорошо. Она мне нравится.
— Хорошо, но она тебе нравится или она тебе нравится-нравится?
Ради всего святого.
— ¡Por el amor de Dios, si! (Ради всего святого, да!). Она мне нравится-нравится. Теперь ты счастлив?
Мне не нужно поднимать глаза, чтобы понять, что Элли вернулась со своим блокнотом. То, как у меня заныла шея от осознания этого, уже говорит о том, что она услышала то, что я сказал, но я все равно оборачиваюсь, чтобы убедиться.
Судя по ее расширенным глазам, я был прав.