С небольшим опозданием, но я все же добрался до Батуми. Город ранним утром встретил меня сильным ливнем. Идти было недалеко, к тому же в числе немногих вещей у меня есть даже зонт. Уже за несколько улиц до отеля меня окликнул местный водитель, и на грузино-русском звал меня к себе.
– Садись, подвезу.
– Мне не далеко, я дойду, спасибо.
– Садись-садись…
Уж не знаю почему, то ли от желания поговорить с кем-то, но я сел к нему. Спросил про турецкую границу, как к ней добраться, кто меня может отвезти.
– Есть десять лари? Сейчас прям отвезу.
– Нет, мне не надо сейчас. Сейчас я хочу отдохнуть. Завтра, может быть.
Мы договорились, что он отвезет меня к границе. Он записал свой номер, на который я должен был бы написать ему. Но либо он допустил ошибку в номере, либо я что-то не понимаю, но написать я ему так и не смог. Поэтому придется ехать через границу в общем потоке.
Что до Батуми. Наверно, если бы не море, которое может утопить, этот город вряд ли бы представлял для меня большой интерес. Но море случилось.
– Садись, подвезу.
– Мне не далеко, я дойду, спасибо.
– Садись-садись…
Уж не знаю почему, то ли от желания поговорить с кем-то, но я сел к нему. Спросил про турецкую границу, как к ней добраться, кто меня может отвезти.
– Есть десять лари? Сейчас прям отвезу.
– Нет, мне не надо сейчас. Сейчас я хочу отдохнуть. Завтра, может быть.
Мы договорились, что он отвезет меня к границе. Он записал свой номер, на который я должен был бы написать ему. Но либо он допустил ошибку в номере, либо я что-то не понимаю, но написать я ему так и не смог. Поэтому придется ехать через границу в общем потоке.
Что до Батуми. Наверно, если бы не море, которое может утопить, этот город вряд ли бы представлял для меня большой интерес. Но море случилось.
Когда-то это было одно из Чудес света, - Храм Артемиды в Эфесе. Этому храму посвятил свою поэму Гераклит. И, как гласит молва, вернувшись в это святилище, чтобы поиграть с детьми в кости, вокруг него собрались эфесяне, и он сказал им
– Чему дивитесь, прудурки, не лучше ли играть с детьми, чем с вами править государством? (пер. мой).
Сейчас же от этого храма осталась груда каменный, на возвышении которых гнездится аист, – прекрасный образец тленности религиозных культов, государств и эпох, – глядя на которые отчетливо понимаешь, что игра это единственное, что стоит того, чтобы быть в основе мироздания. Собственно, ведь именно об этом текучесть и бесконечное становление, о котором пытался нам поведать Гераклит.
– Чему дивитесь, прудурки, не лучше ли играть с детьми, чем с вами править государством? (пер. мой).
Сейчас же от этого храма осталась груда каменный, на возвышении которых гнездится аист, – прекрасный образец тленности религиозных культов, государств и эпох, – глядя на которые отчетливо понимаешь, что игра это единственное, что стоит того, чтобы быть в основе мироздания. Собственно, ведь именно об этом текучесть и бесконечное становление, о котором пытался нам поведать Гераклит.
Что касается самого города, – теплый, гостеприимный, но невероятно маленький. Кажется, сделав пару шагов, можно уткнуться в его край. Есть тут музей Эфеса, который такой же маленький, как и сам город. В нем вы можете увидеть статую Артемиду с огромным количеством грудей, статуэтку мужчину с огромным членом, а также бюсты философов, как например, Сократа.
В городе много аистов. Для меня как для любителя бердвотчинга, это оказалось приятным подарком, впрочем, как и для многих других туристов. Но лучше чаще смотреть под ноги, поскольку то и дело можно натолкнуться на усато-хвостатое существо.
И конечно, море. Третье море в моем отпуске, и пока это самое соленое из всех, и единственное с видом на остров Самос. Море мелкое, но если зайти далеко от берега, то и в нем тоже получится благополучно утонуть.
В городе много аистов. Для меня как для любителя бердвотчинга, это оказалось приятным подарком, впрочем, как и для многих других туристов. Но лучше чаще смотреть под ноги, поскольку то и дело можно натолкнуться на усато-хвостатое существо.
И конечно, море. Третье море в моем отпуске, и пока это самое соленое из всех, и единственное с видом на остров Самос. Море мелкое, но если зайти далеко от берега, то и в нем тоже получится благополучно утонуть.
На улице Стамбула, в одной из витрин увидел такую вот картину, напоминающую мне полотно одного советского художника, имя которого я не помню, но на которой он изобразил великих исторических персонажей России от крещения Руси до современности. Но эта картина хороший образчик механики смысла. Ни одна вещь не обладает раз и на всегда заданным смыслом, - смысл разворачивается в сподручности человеческого бытия, и, когда человек находит неожиданно новое видение вещи, мы удивляемся человеку в большей мере, чем самой вещи. В смысле, как и в ценности проговаривает о себе мера, - ценность всегда соразмерна человеку, - его величию или низости. Поэтому утрата смысла часто соразмерна забвению самого себя. Но привычка находить смысл в самих вещах отдаляет нас излишне далеко от возможности встретиться с ценностью самого смысла и, конечно, с механизмом смыслополагания. Может поэтому в центре этой картины среди прочих умов мы видим именно Ницше, - философа, который, что-то понимал о значении ценности и понимании смысла.