Как изобразить любовь?

Может быть, ее не стоит изображать, и говорить о ней бессмысленно, - но стоит именно любить.
Экзамены и зачеты это не всегда билеты и вопросы, а иногда и творческое задание, как было у меня с одной из групп, в которой ребята решили изобразить какой-нибудь концепт, проблему, текст или персону, или еще что-то, что хотя бы отделено могло быть связано с философиеи.. И вот одна из работ, которая изначально показалась мне странной, требующей комментария, тем более что она якобы иллюстрация к Эриху Фромму... Но допустим. Все же, если картина требует пояснения, очевидно, она лишена должной автономии, а значит, и сказанное ею недостаточно, раз оно нуждается в комментарии.
Но вот действительно, как еще изобразить любовь... Может быть, куда лучше было бы и вовсе оставить чистым лист.

Как понимать Хайдеггера?
А нужно ли…

Недавно в философских каналах мелькало видео про мальчика, который читал «Бытие и время» и все не мог понять прочитанного, – и так прочитает и эдак, и все не понятно. Если вы знаете этого мальчика, передайте ему это видео, может быть, он хотя бы начнет понимать свое непонимание.
https://youtu.be/HtqhmmyT_ic

Немецко-французская рок-группа. Какие могут быть варианты названия?

Что значит быть свободным?

Помните, как в Легенде о Великом Инквизиторе Достоевский задает вопрос: может ли человек вынести свободу? Инквизитор обращается к Христу как к разрушителю порядка: ты дал людям свободу, но они не вынесли ее, они захотели хлеба, не истины. Избыток свободы порождает страх, необходимость избавиться от выбора. И потому свобода превращается в сделку: мы дадим тебе счастье, смысл, ценности, образ жизни, взамен на согласие быть управляемым. Инквизитор берет на себя бремя свободы, превращая ее в привилегию. Это уже не свобода как избыточность, а как административная функция. Система не репрессивна, как считали некоторые марксисты, она продуктивна. Она не запрещает свободу, она ее производит в нужных дозах, местах, в виде прав человека, в обмен на лояльность и нормативную телесность. Но Инквизитор это не просто персонаж, а структурная фигура, выражающая фундаментальную антропологическую инстанцию. В нем проглядывает архетипический образ цензора, Сверх-Я, функционирующего как защита от ужаса свободы. Инквизитор просыпается вместе с нами по утрам, ставит лайк тому, что не испортит нашу репутацию.
Некоторые философы считали, что быть свободным означает жить в согласии с природой, – человек свободен когда действует в соответствии с законами необходимости. Осталось только понять, что такое природа. В свете современности это означает, – ты свободен, если: ты белый и не из нацменьшинств, традиционной ориентации, лояльный к власти, у тебя надежная цифровая репутация и семейный статус, если ты не радикален ни в эстетике ни в образе жизни, если твои взгляды предсказуемы и выражаются в понятных шаблонах, а твои ценности укладываются в формат официального гуманизма и т.д. Иными словами, ты свободен постольку, поскольку не мешаешь воспроизводству системы. Скажут, что это ни столько свобода, сколько адаптация и приспособление, но если ты вписан в систему, перед тобой открыты все двери, если нет, – ты рискуешь стать изгоем и маргиналом, пути реализации которого окажутся крайне ограниченными. Вписанность в систему становится валютой свободы, а выход за ее пределы утратой привилегий и, возможно, даже свободы настоящей. Свобода как самостоятельное состояние утрачена. Впрочем, была ли она когда-то, – отдельный вопрос.
Но свобода все же не иллюзия. Свободен не тот, кто соответствует норме, но способный покинуть устойчивую зону идентичности. Это не романтический бунт, а продуктивная инаковость. Ты не выбираешь между системой и антисистемой ты создаешь новые способы чувствовать и мыслить. В этом смысле свобода, не состояние, а событие, это не про выйти из клетки, а перестать мыслить в терминах клетки вообще. Когда ты вписан в систему ты находишься внутри структуры желания, которую система тебе же и произвела. Желание становится управляемым: ты хочешь того, что тебе разрешено хотеть. Именно поэтому свобода, если она вообще возможна, должна пройти через изменение самого желания. Быть свободным это не просто действовать иначе, а желать иначе, мыслить иначе, не быть собой в привычных терминах.
Свобода это не очередной бунтарский манифест и не баррикады. Это работа по деконструкции себя, желаний, страхов, готовность становиться «чужим», «ненормальным», «неудобным». Это мужество существовать в зоне дискомфорта, где нет гарантий и готовых решений. Сейчас, как, впрочем, и не-сейчас, пытаются критиковать «ненормисов» за их желание не быть как все. И это справедливо, но лишь отчасти, – их желание это пусть еще и не явный, но скрытый инстинкт по подлинности бытия. За критикой же скорее стоит страх перед любым «иным».
В финале «Легенды» Христос молча целует Инквизитора, и это важнее слов –подлинная свобода не доказывается аргументами, а проживается. Она в этом безмолвии, в способности не принимать в свое сердце агрессию даже в отношении тех, кто тебя порабощает. И потому сегодня быть свободным значит прежде всего не бояться тишины, что стоит за всеми нашими словами о свободе. Не бояться пустоты, которая открывается, когда отбрасываешь готовые ответы. И продолжать желать невозможного.