Когда на арендованном земельном участке возведён объект недвижимости, право и обязанность по уплате арендной платы за землю после передачи помещений третьим лицам (в том числе через договоры долевого участия) переходят к новым собственникам в силу прямого указания закона — пропорционально площади принадлежащих им помещений.

Бывший застройщик перестаёт быть единственным арендатором, и судебные акты, игнорирующие множественность лиц на стороне арендатора и не устанавливающие их доли, нарушают нормы о долевой ответственности по арендной плате.

В делах, где земельный участок не разделён, а объекты на нём принадлежат разным собственникам, арендная плата распределяется пропорционально долям в праве на недвижимость, если иное не установлено соглашением или решением суда.

Отсутствие оформленного договора аренды с каждым из собственников не отменяет их обязанности по оплате, но требует точного установления состава соарендаторов и их долей — без чего взыскание задолженности с одного из них (особенно бывшего застройщика) является неправомерным.

В отношениях по договору подряда, основанных на взаимообусловленности и встречности обязательств сторон, у заказчика имеется право на автоматическое сальдирование суммы основного долга и неустойки, начисленной в связи с нарушением подрядчиком сроков или качества работ, без необходимости предварительного заявления требования об уплате штрафа или оформления зачёта.

Такое сальдирование вытекает из сути договора и направлено на установление окончательной расчётной обязанности одной из сторон, а не из одностороннего акта зачёта.

Суды не вправе игнорировать наличие обоснованных возражений заказчика относительно нарушений подрядчиком условий договора, если из материалов дела усматриваются основания для перерасчёта итоговой суммы, подлежащей оплате.

Отказ от исследования фактических обстоятельств, могущих повлиять на размер встречных обязательств, ведёт к неполному выяснению дела и нарушает принцип всестороннего, полного и объективного исследования доказательств.

Когда в деле о банкротстве физического лица возникает спор о реализации имущества, формально не подпадающего под иммунитет от взыскания, но фактически являющегося единственным жильём должника, суд обязан установить не только экономическую целесообразность продажи, но и обеспечить баланс между интересами кредиторов и конституционным правом должника на жилище.

Это предполагает необходимость всесторонней оценки рыночной стоимости спорного объекта, сопоставления её с реальной стоимостью замещающего жилья, учёта издержек на реализацию и приобретение нового жилья, а также проверки, не приведёт ли продажа лишь к формальному, но экономически ничтожному пополнению конкурсной массы, фактически носящему карательный характер.

В таких случаях утверждение условий реализации без предварительного определения порядка и стоимости предоставления замещающего жилья, особенно при наличии у должника уязвимого статуса (например, инвалидности) и риска утраты социальных гарантий, является преждевременным.

Суд должен обязать финансового управляющего инициировать собрание кредиторов для выработки согласованной позиции по замещению жилья, а затем — при необходимости — назначить судебную экспертизу для объективного установления рыночных цен, исходя из позиции о недопустимости ущемления права на жилище под видом исполнения обязательств.

В случаях, когда договором предусмотрен итоговый акт как условие для окончательного расчёта, но стороны фактически завершили основные работы и подписали промежуточные акты (например, по формам КС-2/КС-3), начало течения срока исковой давности по требованиям об оплате не откладывается до момента направления требования о подписании итогового акта.

Течение срока начинается со дня, когда кредитор узнал или должен был узнать о ненадлежащем исполнении обязательства — в частности, с даты неполной оплаты выставленных в разумный срок после выполнения работ счётов.

Уклонение заказчика от подписания итогового акта не может бесконечно отсрочивать возникновение права на обращение в суд, если подрядчик, обладая всей необходимой документацией, длительное время не предпринимал действий по оформлению финальных расчётных документов.

Пропуск срока исковой давности, заявленный должником, исключает возможность взыскания, даже если работа выполнена и использована — поскольку стабильность гражданского оборота требует разумных временных рамок для защиты нарушенных прав.

Отцепка вагона от контейнерного поезда в пути следования не влечёт автоматического расформирования состава и утраты статуса «контейнерный поезд», если сохраняются ключевые признаки такового — единый маршрут, отсутствие переработки на технических станциях, соответствие требованиям по формированию.

Применение понижающего тарифа может быть отменено лишь при фактическом нарушении условий, определяющих специальный режим перевозки, а не по формальному критерию уменьшения количества вагонов.

Регулирование устанавливает исключительно условие ответственности перевозчика как основание для сохранения статуса КП; его неприменение при отцепке, вызванной объективными причинами (в т.ч. технической неисправностью), не означает, что состав утратил статус контейнерного поезда.

Сохранение индекса, номера поезда и маршрута — свидетельства преемственности статуса, а не его прекращения. Следовательно, списание доплаты в таких случаях представляет собой неосновательное обогащение.

Судебное решение, основанное на формальном отказе в назначении дополнительной экспертизы под предлогом возможного последующего пересмотра дела по вновь открывшимся обстоятельствам, нарушает принцип правовой определённости: если для разрешения спора требуются сведения, не исследованные в текущем производстве (например, соответствие объекта противопожарным нормам с учётом его объёмно-планировочного окружения), их установление не может быть делегировано будущему делу или перенесено на гипотетическую стадию пересмотра — это превращает судебный акт в незавершённый, условный и зависимый от третьих обстоятельств.

Особенно когда речь идёт о правовых последствиях самовольной постройки, где ключевым условием сохранения объекта является отсутствие реальной угрозы жизни и здоровью, а не только декларированное соответствие нормам «в изолированном срезе».

Отказ от полного выяснения обстоятельств, имеющих юридическое значение для оценки возможности сохранения самовольного объекта (включая взаимосвязь объекта с инфраструктурой пожарной безопасности, доступностью подъездов, влиянием соседних сооружений), делает выводы суда необоснованными и нестабильными.

При оценке законности публичных торгов в деле о банкротстве недостаточно формального подтверждения соблюдения процедуры — суд обязан проверить, имели ли допущенные нарушения существенное влияние на итоги торгов, включая возможность иных, более выгодных для конкурсной массы и должника, результатов.

Особенно это актуально, когда заявлены обстоятельства, способные изменить экономическую и социальную суть реализации имущества: например, наличие добросовестного заинтересованного участника, готового внести большую цену или урегулировать требования кредиторов через мировое соглашение, а также наличие у должника обоснованных оснований полагать, что реализуемое имущество фактически является единственным пригодным для проживания жильём.

Отказ в исследовании таких обстоятельств, даже если они не изменили формальный порядок торгов, может привести к неполной оценке материальных прав сторон и нарушению баланса интересов между кредиторами и должником.

Суд обязан полно и объективно установить, могли ли представленные доказательства и доводы повлиять на возможность заключения альтернативных сделок или достижения урегулирования, сохраняющего имущественные и жилищные права должника в рамках закона.

При оценке неустойки по контракту с просрочкой, возникшей до моратория, суд обязан дифференцировать периоды: до и после введения ограничений — даже если просрочка продолжается.

Кроме того, полное фактическое исполнение обязательств, включая превышение контрактного объема, требует проверки применимости специальных механизмов списания неустойки, независимо от формального неподписания итоговых документов.

В правоотношениях, возникающих при реализации публичных программ (в частности — капитального ремонта МКД), где участвует региональный оператор, учреждённый от имени субъекта РФ, и используются, в том числе, бюджетные средства, условия договоров, предусматривающие исключительную подсудность споров третейским судам, нарушают публичный правопорядок.

Такие арбитражные оговорки подлежат признанию ничтожными, поскольку их включение в стандартные договоры, заключаемые по итогам публичных процедур, ограничивает конкуренцию, возлагает на контрагентов непрогнозируемые издержки и препятствует реализации конституционного права на судебную защиту в рамках государственной юрисдикции.

При этом несущественно, носит ли договор гражданско-правовую форму: если субъект — публичный, а объект — реализация публичной функции с использованием публичных ресурсов, спор из таких отношений не может быть исключён из компетенции государственного арбитражного суда.

Арбитражная оговорка в подобных случаях подлежит признанию недействительной независимо от воли сторон.

Когда в договоре, заключённом на условиях оферты, предусмотрен порядок присоединения к отдельным акциям или скидкам посредством «молчаливого согласия» или автоматического включения без выражения воли стороны в форме прямого акцепта, такая конструкция противоречит положениям ГК РФ, если иное не вытекает из закона, соглашения, обычая или практики деловых отношений.

Отсутствие явно выраженного согласия (в том числе конклюдентного) на применение стороной скидки за счёт другой стороны не позволяет считать такое включение действительным — особенно когда оно влечёт существенные последствия: изменение экономики обязательства, риск нарушения обязательств и применение штрафных санкций.

Таким образом, если одна сторона самостоятельно инициирует изменение условий реализации товаров третьим лицам (например, посредством одностороннего снижения цен без согласования), а другая сторона не проявила волю к участию в акции (ни позитивно, ни конклюдентно), наложенная за последствия такой инициативы ответственность (включая штрафы за неисполнение обязательств) не может считаться обоснованной до установления судом факта действительного согласования условий.

В противном случае риски, связанные с инициированными без согласия действиями, необоснованно перекладываются на контрагента, что нарушает баланс интересов сторон и принцип добросовестности.

В делах о привлечении контролирующих лиц к субсидиарной ответственности при банкротстве, если требования уполномоченного органа по основному долгу за налоговые правонарушения, включённые в третью очередь реестра требований кредиторов, превышают 50 % общего размера требований этой очереди, закон предполагает наличие причинно-следственной связи между действиями (или бездействием) контролирующего лица и невозможностью полного погашения обязательств должника.

При этом бремя опровержения этой презумпции — в том числе доказывание добросовестности, разумности и обоснованности управленческих решений — возлагается на само контролирующее лицо. Недобросовестное поведение может усматриваться, в частности, при использовании схем, направленных на необоснованное снижение налогооблагаемой базы, организацию фиктивного документооборота или взаимодействие с контрагентами, не осуществляющими реальной хозяйственной деятельности.

Важно, однако, что размер субсидиарной ответственности должен ограничиваться совокупным вредом, причинённым кредиторам в результате действий контролирующего лица, и не может включать элементы, носящие исключительно карательный характер по отношению к должнику — в частности, штрафы за налоговые правонарушения, поскольку они реализуют публично-правовую функцию наказания, а не восстановления нарушенного имущественного интереса.

Таким образом, взыскание в рамках субсидиарной ответственности правомерно ограничивается основным налоговым долгом и пенями, но исключает суммы штрафов, даже если последние формально включены в реестр требований кредиторов.

Арбитражный суд не вправе рассматривать спор о возмездном оказании юридических услуг, связанных с процедурой банкротства гражданина, если договор заключён непосредственно между физическим лицом (не имеющим статуса индивидуального предпринимателя) и арбитражным управляющим, выступающим вне рамок саморегулируемой организации, без соблюдения требований к форме и порядку заключения договора, предусмотренных законом о банкротстве.

Поскольку такие правоотношения носят гражданско-правовой, а не экономический характер, и не связаны с осуществлением предпринимательской или иной экономической деятельности ни одной из сторон, подведомственность спора арбитражному суду отсутствует даже при формальном участии в нём арбитражного управляющего.

Для определения подведомственности в данном случае решающее значение имеет не только субъектный состав (статус сторон как неосуществляющих предпринимательскую деятельность лиц), но и правовая природа спора — в частности, отсутствие надлежащего договора с СРО, а также отсутствие связи спора с профессиональной деятельностью арбитражного управляющего в рамках уполномоченной структуры. При таких обстоятельствах рассмотрение дела арбитражным судом нарушает фундаментальный принцип законности судебной власти и требует передачи дела в суд общей юрисдикции.

В рамках процедуры банкротства гражданина, в том числе при введении процедуры реализации имущества без предшествующей реструктуризации долгов, право сообщества кредиторов на определение кандидатуры финансового управляющего либо выбор саморегулируемой организации, из числа членов которой таковой должен быть утвержден, имеет приоритетный характер.

Такое право не ограничивается утверждением управляющего по инициативе должника и не может быть умалено лишь на основании формального соответствия действующего управляющего требованиям закона, если сообщество кредиторов своевременно и обоснованно выразило иное волеизъявление.

Освобождение ранее утвержденного финансового управляющего в случае принятия собранием кредиторов решения о выборе иной кандидатуры (или иной саморегулируемой организации) не может квалифицироваться как злоупотребление правом при отсутствии признаков искусственной затяжки процедуры, необоснованной смены управляющего спустя длительный период после формирования реестра требований или иных обстоятельств, свидетельствующих о недобросовестности. Напротив, своевременное и мотивированное решение собрания кредиторов о смене управляющего подлежит поддержке арбитражным судом как проявление реализации одним из основных прав кредиторов — права на участие в управлении процедурой банкротства.