Околорабочее, переводы

=======

В книге Poridad de las poridades, то есть, "Тайная тайных" нашел прекрасный афоризм, описывающий короля:

«Лучший король — тот, кто подобен дикому зверю в окружении мертвых зверей, нежели тот, кто подобен мертвому зверю в окружении стервятников».

Понятно, что восходит этот образ к известному стиху Экклесиаста (9:4) о мертвом льве и живой собаке, но здесь появляются чудесные дополнительные коннотации. В частности, понимание того, что пусть король будет лихим (bravo), но живым. Ибо он свой, а враги его, которые есть всегда, пусть лучше будут мертвыми.

Сохраню сюда полезный рабочий инструмент :)

Вы ищете онлайн-коллекции средневековых манускриптов или цифровую копию конкретной рукописи?

Начните с карты Digitized Medieval Manuscripts Map:
https://digitizedmedievalmanuscripts.org/map

Те же данные можно посмотреть списком: название ресурса, количество оцифрованных рукописей, лицензия, которая регулирует использование фотографий, и прочее.

Вещь полезная во всех отношениях.

Сугубо нерабочее

=====

Думаете ли вы об Аврелии Августине, как думаю о нем я? Трепетно и нежно?.. А я вот, перекидав лопатой порядка куба гравия, а затем таская ведра, наполненные тем же гравием по дачному участку, думаю, как же прав был старик, утверждая, что плоть человека слаба и испорчена грехом. Понимал гиппонский прелат толк в жизни, не отнять.

Советская социология: идеология и наука

Что происходило с социологией в СССР? Как наука выживала в условиях господства партийной идеологии? И почему власти то поддерживали её, то видели в ней угрозу?

Youtube
Вк Видео

В интервью с доктором социологических наук, профессором А.Ф. Филипповым раскрываются малоизвестные страницы советской социологии:
- Как в конце 1950-х возникла социология в СССР и кто стоял у её истоков?
- Зачем СССР понадобилась западная наука и как советские социологи перенимали идеи Парсонса и Мертона?
- Как автоматизация производства и урбанизация изменили подход к изучению общества?
- Почему в 1970-х начались чистки в институтах и что стало с теми, кто выходил за рамки дозволенного?

Позволю себе еще несколько мыслей о Кристине в связи с ее ролью в истории феминистского движения.

На миниатюре в рукописи 1410-1414 гг. из Британской библиотеки (London. British Library. Ms. Harley 4431. Fol. 3r) Кристина, стоя на коленях, вручает свои сочинения в роскошном переплете королеве Изабелле Баварской, жене Карла VI (1380-1422). Посвящение сопровождается стихами. Дело происходит в королевской опочивальне, в присутствии шести дам, рядом с государыней на софе примостилась собачка, вторая, покрупнее, сторожит гигантское ложе. Можно предполагать, что, при всей условности языка книжной миниатюры, здесь отразилась какая-то церемониальная ситуация, во время которой Кристина и впрямь церемонно вручила книгу царственной читательнице и исполнила стихи, скорее всего, под музыку.

Милая мирная сценка посреди бесконечной войны, ставшей, как мы теперь знаем, столетней. Мирная сценка, скрывающая скандалы вокруг поведения и самой королевы, и ее женской свиты. Между тем, она красноречиво показывает, что мужчинам здесь не место и что благородные дамы могут и самостоятельно обсуждать разные литературные тонкости.

Не будем забывать, что за рамкой этой сцены скрывается еще кое-что: безумие короля. Оно проявилось с первых лет правления Карла VI и обусловило невиданное до тех пор влияние королевы, правившей в начале XV века от имени четырех дофинов, один за другим уходивших в лучший мир. Понятно, что в таких политических обстоятельствах вера в силу так называемого сильного пола могла ослабеть не только у Кристины. Королева воплотила в себе надежду на власть с человеческим лицом, поэтому Кристина называет ее «посредницей в деле мира», moyenneresse en traictié de paix.

Но и этим дело не ограничилось: наделив королеву властными полномочиями, автор и других женщин пригласила разделить с той соответствующие тяготы. «Книга о трех добродетелях», Livre des Trois Vertus, связанная с «Градом женским» единым замыслом, показывала, как женщины, каждая согласно своему состоянию, могли стать такими же участницами политической жизни.

О чем могли говорить участницы куртуазной сценки из лондонской рукописи? Например, о недопустимости женоненавистнических мотивов в широко известном «Романе о Розе» (XIII в.), который всем положено было знать, о войне, с ее неженским лицом, о мире, о том, какими должны быть рыцари, о том, как управлять государством. Обо всех этих сюжетах Кристина в те годы написала специальные сочинения, в каждом утверждая свое право на авторство и на авторитет. Вот как заканчивается, например, ее главный проект социально-политической реформы, «Книга о политическом теле»: «С Божьей помощью я достигла поставленной цели, дописала книгу о правлении государей. Смиренно прошу их, в особенности короля Франции, затем сеньоров и благородных людей проявить милость к старательному писательскому труду их смиренного создания, Кристины, как в этой книге, так и в других, которые уже написаны или будут написаны. В награду мне прошу их, живых, и благородных их наследников, королей и других французских сеньоров, памятуя о моих сочинениях, вспомнить и мое имя; когда душа покинет мое тело, пусть молитвы и благочестивые речи, из их собственных уст или по их просьбам, заслужат мне у Бога прощение и отпущение грехов. А еще прошу французских рыцарей и знать, и вообще всех, независимо от сословия, кто получит удовольствие от чтения или слушания моих вещиц, вспомнить меня и в благодарность прочитать «Отче наш». Хочу, чтобы так поступали все, чтобы Бог в святом Своем милосердии три сословия целиком наилучшим образом сохранил и взрастил, ведя к совершенству души и тела. Аминь».

Таков "феминизм" Кристины: христианская вера в ней неотделима от авторского самосознания, это последнее – от социально-политической ответственности.

Околорабочее, переводы

=====

Красивый панегирик закону из анонимного "Трактата об общности" середины XIV века:

"Общность должна управляться правом закона, равенством справедливости, согласием, единством и благоразумием добрых советов и верности, исправлением добрых обычаев и наставлений, упорядоченным и согласным праву намерением. Скажу сперва о том, что она должна управляться правом закона; ведь как лечение устремлено к пользе и здоровью человеческого тела, так справедливые законы  устремлены к пользе и сохранению общности. Они должны быть общими, все должны соблюдать их, управляться и направляться ими. И никто не должен думать, что ему будет дозволено законом то, что запрещено другому, ведь то, что дозволено одному, дозволено всем, а что запрещено одному, запрещено всем. Если общность не управляется законом, недолго она просуществует. Ведь закон есть дар Божий, учение мудрецов, исправление заблуждений, узда и стопор дурных, устрашение преступлений и грехов. И еще есть причина, по которой закон естественно необходим людям, ведь народ без закона сгинет. Всякий добрый закон должен иметь начало в законе Божием и походить на то, что сказал Наш Господь: "Мною цари царствуют, что творят законы и вершат праведный суд". Также законы должны соблюдать и повиноваться им и набольшие, и средние, и меньшие, и не должны они походить на паучью сеть, что ловит мошку и отпускает крупного зверя."
 

Лучше, чем неподражаемая Анна Геннадьевна сказать не смогу. Отмечу лишь, что - вне моего отношения к Сталину - скорее, нравится нормализация, что его образа, что образа Ленина в массовой культуре и местах массового же пребывания. Включение в повседневность, банализация способствуют десемантизации, постепенному размыванию значений, снижению градуса, маргинализации в культуре. Условно говоря, я считаю, что Сталин (Ленин, Дзержинский и т.д.) тем скорее умрут, чем скорее подобные барельефы / горки для скейт-бордистов / еще что-нибудь станут просто элементом ландшафта. И, да, в исторической науке и преподавании этому будет соответствовать постепенное снижение пафоса и градуса жертвенности: да, реформы N повлекли за собой недопустимые человеческие жертвы. Да, его действия следует считать разрушительными для страны. Но без пафоса, без ужаса, без дрожи. Sine ira et studio.

о барельефе Сталину я говорила бы не с бессильных идеологических позиций, а с каких-нибудь других, например, гибридно-культурсоциологических. Такие памятники, якобы вызывающие "раскол" и "дискуссии", очевидным образом ничего не вызывают и об их существовании быстро забывают. Можно было бы сказать, что так вырабатывается резистентность к непостижимому и пугающему, но и это сейчас является преувеличением. Я бы сказала, что после общего чувства изумления они становятся местом, где делаются видимыми маргиналы. Но видимость здесь ограничена, - это не очень интересный, политически не слишком действенный и малочисленный слой, скорее просто обозначающий собственное место. Чтобы активизировать этот слой, создается ситуация действенного лоббизма, - проще говоря, этой группе дают что-то пролоббировать, но не слишком существенное, хотя и вопиющее. Задача - сконструировать образ Другого, не выступая с этим Другим в плотный контакт. В отдаленном будущем, как я полагаю, это может стать основанием для перекладывания ответственности в духе "а это разве не вы своими руками сделали?" И тут уж будет не отвертеться. Фоном всему этому служит важный умственно-духовный навык так называемых москвичей воспринимать всё чужеродное как кэмп и кринж. "Мило", "обалдеть", "вау", "ахахах" говорятся с такой неподражаемой и многослойной иронией, что никакая галерея восковых исторических персонажей мадам Тюссо не сможет конкурировать с этой убийственной английской холодностью посетителей горячего сердца столицы - его метро

Околорабочее, маргиналии

=====

Слоган преподавателя, выходящего на ГОСы и на защиты: "Режьте всех, Господь разберет своих!"

Личное, всхлип

=====

Вообще, конечно, лучше всего мое нынешнее состояние передаётся вот этой песней Юлия Кима.

Рабочее, объявление

======

Дамы мои и господа,

У меня есть две вещи вам объявить, обе касательно следующего академического года.

1) во втором его модуле, т.е., в ноябре-декабре я буду читать небольшой курс "Основы европейской правовой культуры: римское право" - такое, РЧП в облегченной версии, доступной не юристам. Буду рад видеть всех желающих, но - оффлайн.

2) Если есть желающие поработать со мной как с научным руководителем - пишите до конца июня, сюда или в ЛС. Работа с оригинальными источниками XIII-XVII веков - это тяжело, но интересно. Приходите.

Рабочее, разъяснение к предыдущему

======

По поводу второго пункта. Не касаясь тех тем и тех людей, которые со мной уже работают, я предложил бы рассмотреть следующие варианты тем / сюжетов / областей для работы под моим руководством. Список, разумеется, открытый:

1) Биография через документы: жизнь человека в контексте эпохи, восстанавливаемая, прежде всего, на основе актовых источников. Работа для историков, эпоха - XIII-XVI века, место - Испания.

2) Военные / финансовые / налоговые / юридические реформы. Работа для историков или юристов, эпоха - XIII-XVI века, место - Испания.

3) Политические и богословские проблемы в интерпретации того или иного автора XIII-XVI вв. Предпочтительные фигуры: Аквинат, Оккам, Бартоло да Сассоферрато, Витория, Сото, Суарес, Пуфендорф. Работа для философа или для историка, желающего работать в рамках истории понятий.